— Прошу, не говори о моей девушке в таком пренебрежительном тоне. Я на ней собираюсь жениться!

— Да что ты заладил? Женюсь, женюсь. Я же не отговариваю тебя.

— Не отговариваешь? Твоя просьба не просто невыполнима, я нахожу ее возмутительной! Как только я сообщу ей о твоем безумном плане, Анна бросит меня, не раздумывая.

— Так не говори ей об этом.

— Ты издеваешься надо мной?

— Не бросит она тебя. Будет ждать, как миленькая столько, сколько потребуется.

Внутри Марка разгоралось темное пламя ярости. Он злился на отца, но понимал его. Себя же — нет, не понимал, ведь ему очень хотелось пойти на поводу у чувств, так хотелось! Невольное любопытство влекло его, влекло к ней. И страсть к острым, запретным ощущениям манила его, как некая диковинка.

Марк ничего не мог поделать с собой. Его жизнь давно утратила яркие краски, они жидкими струйками стекали в повседневную обыденность и засыхали, превращаясь пыль. А ему так хотелось вкусить завораживающей энергии, которая покоряла его своим темпераментом и всегда удивляла всплесками эмоций, сводила с ума возмутительными выходками. Он попытался, вспомнить цвет ее глаз. Вот странно: их выражение запало в душу, но цвет, какого они цвета? Ах да, у Евы они ярко-зеленые с темным оттенком. И это имя по праву принадлежит самой необычной девушке в мире. А ведь Марк обещал себе, что не будет больше вспоминать ее имя перед сном.

— Так ты согласен, Марк?

Он молчал, вспоминая слова покойной матери: «Ева избалованная, дрянная девчонка, которая привыкла иметь все самое хорошее, не прилагая к этому никаких усилий. Она бестолковая и шумная. У нее дурной характер, плохой вкус и отвратительные манеры. Не смей говорить с ней, и уж тем более не смотри на нее с таким щенячьим восторгом. Я запрещаю тебе, влюбляется в эту глупую девчонку, сынок».

Марк закрыл глаза и представил, как его мать переворачивается в гробу и пытается выбраться оттуда, чтобы помешать ему совершить глупость. Он даже слышал, как она кричит ему тяжко и протяжно: — Нет…

— Соглашайся. Ты ничем не рискуешь, зато сможешь спасти отца от разорения, — давил на него отец.

— Не преувеличивай, папа. Это не инвесторам нужны гарантии, а тебе самому.

Сказать, что Марк был взбудоражен — значит, не сказать ничего. Он вспомнил день, когда стоя у больничной койки своей матери, слушал ее последние наставления: «Сынок, пообещай мне, что женишься на интеллигентной и красивой девушке, хорошо воспитанной, из добродетельной, респектабельной семьи. Я происхожу из старого дворянского рода, а в твоих жилах течет моя кровь. — Марк угнетенно вздохнул. Последняя фраза матери намертво засела в его мозгу: — Не дай Бог, ты женишься на Котовой или ей подобной! Я никогда не прощу тебе этого, никогда!».

Будучи девятилетним впечатлительным мальчиком, Марк слишком близко принял слова матери к сердцу и поклялся, что исполнит ее волю, во что бы то ни стало. А в свои тридцать два, он сомневался в адекватности такой позиции.

— Это ведь не по-настоящему, — словно оправдываясь или стараясь отвести какую-то невысказанную им мысль, произнес Марк. — Ладно, будь, по-твоему. Я женюсь на Котовой.

В туже секунду Марк вздрогнул от раскатов грома и оглушительных разрывов молний. За окном полило как из ведра, хотя синоптики в один голос твердили, что день будет жарким и солнечным. Он не был суеверным, но сейчас его передёрнуло.

— Что маменька ругается? — рассмеялся Александр Вяземский и похлопал сына по плечу. — Не обращай внимания. Это просто летний дождь пошел.

По правде говоря, поначалу Ева находила все происходящее довольно скучным. Ее отец и Александр Вяземский сидели за столом и дотошно разбирали каждый пункт брачного контракта. И о чем она думала, когда согласилась на всю эту кутерьму?

Ева сосредоточилась на своих мечтах и представила, как стоит на своей персональной выставке среди толпы людей, пришедших в галерею ради ее картин. Она вдруг поняла, что у нее относительно мало работ, которыми бы она хотела поделиться с миром. Ей предстояла большая работа.

— Купим роскошный уютный дом за городом, такой чтобы в нем можно было принимать гостей, — предложил Александр и покосился на сидящую рядом Еву, невольно отметив, что она стала действительно красивой девушкой. Вот удивится Марк, когда ее увидит.

Ева же, обрадовавшись возможности, вставить в разговор свои пять копеек, добавила:

— Будет отлично, если в этом доме самую большую и просторную комнату оборудуют, как мою мастерскую. Я хочу, чтобы этот пункт внесли в договор. И обязательно уточните, что мой муж, ни при каких обстоятельствах не должен туда заходить.

Услышав ее слова, Александр удивленно вскинул бровь. Он даже немного опешил. Что за странное условие?

Филипп оживился.

— Понимаешь доченька, пункты брачного договора могут быть любыми, но они не должны выходить за рамки имущественных прав. То есть ни один из супругов не может ставить другому супругу условия нематериального характера. Но я уверен, что Марк не посмеет нарушить твое уединение во время работы.

— А я уверенна, что он будет делать все мне назло.

— Но зачем ему это?