Я прикоснулся к разлитой вокруг энергии, силы стали стремительно возвращаться. Наконец я оперся об пол, перевалился на колено и следующим движением, покачнувшись, встал на ноги.

Мой враг так же пришел в себя. Змея подняла голову высоко вверх, раздвоенный язык быстро мелькал в ее пасти. Блестящие кольца длинного тела медленно перетекали, излучая грозную мощь.

Справа тускло алели оплавленные камни, наполняя пещеру тусклым кровожадным светом. Я тряхнул головой, выметая остатки тумана из мыслей. Перетек в боевую стойку, потянулся к энергии, направляя ток в меридианы.

В ответ змея задвигалась быстрее, голова ее стала отклоняться из стороны в сторону. Пещеру наполнило угрожающее шипение, которое усиливалось, захлестывая сознание, и снова отступало, как волна накатывающая на берег.

Сознание обволакивал ритм идущих от змеи звуков и отблесков. Завершающим аккордом ее глаза вспыхнули двумя огромными желтыми факелами, и сознание мое щелчком отключилось.

— Маленький, с-с-с, глупый человечиш-ш-ш-ка! Шеес-с-са нас-c-cладится с-с-ейчас его вкус-с-с-ом, — торжествующей прошипела змея под сводами подземелья.

Она опустил голову на пол и извиваясь, неспеша поползла в мою сторону. В наступившей тишине был слышен только шорох ее тела. А в стороне постепенно затухал свет от расплавленной породы. Иногда остыващие камни издавали резкий треск, эхом уносившийся под потолок пещеры.

Я все видел и слышал, но мое сознание как будто находилось далеко-далеко, мысли были легкими и далекими, как облака в летний денек. Вдруг в сознании моем что-то щелкнуло, мысли стали более простыми и рубленными:

Враг! Пахнет силой. Ползет. Ненависть! — пронеслось в голове.

Вместе с этим я почувствовал, как плоть моя поплыла и стала меняться. Я стал выше ростом и шире в плечах, с треском прорвав одежды. Рукава лопнули, развалившись в лохмотья, от раздавшихся в ширь мощных лап. Я переступил на месте, когти скрежетнули о камень пола.

Змея заметила изменения, происходящие со моной. Вскинулась вверх метра на три, замерла, а затем стрелой бросилась на меня.

— Р-р-р! — угрожающе зародилось в моем горле. Трансформация в огромного черного волка завершилась, и я кинулся на встречу своему врагу.

Змея сделала бросок, я уклонился и всадил длинные черные когти, блеснувшие металлом, в неожиданно мягкое подбрюшье змеи и, не останавливаясь, пронесся рядом, взрезав ее до самого кончика хвоста.

Я резко остановился, обернулся и протянул свою лапу к врагу, демонстрируя вырванное сердце, которое все еще продолжало биться, зажатое в моих когтях, напоминая птицу в клетке. Змея поражено застыла, подняв голову на несколько метров вверх и уставившись на свое сердце, бившееся в моей лапе.

Затем она очнулась, перевела взгляд в мои глаза и вздрогнула:

— Ш-ш-ш, ош-ш-шиблась… Забыла с-с-свою клятву. Чувс-с-с-твую кровь. Зло. Древнее зло пробудилось и…

Я рыкнул, перебивая глупую змею, пряднул ушами и, оскалившись, впился в обнаженное сердце, стучащее беззащитной птичкой в моих когтях. На морду мне брызнула теплая кровь, сердце змеи взорвалось фонтаном заключенной в ней энергии. А мой противник бездыханно свалился на пол.

На секунду все смолкло. Синие звездочки светляков успели попрятаться во время боя. Пещера тускло освещалась только кровавым мрачным светом от затухающей лавы.

В следующий миг, в духовном плане из недр земли взорвался поток золотистой энергии. От мощи и ярости заключенной в нем энергии, он проявился в материальном мире, как широкий столб света, который рванул из пола в бездонный потолок пещеры.

Колона света заключила меня в себе и приподняла над землей, пронизывая потоком энергии. Яростная мощь Возвышения рванула через меня. Затем широкий поток сжался в тонкую нить, растянулся, вспыхнул ослепляющее и собрался в яркую точку, которая втянулась в мое тело.

Я обессиленно упал на пол. Голые колени почувствовали холод камня, из которого была образована пещера. Во время Возвышения я обернулся обратно в человека и шагнул дальше по Пути.

— Седьмая ступень, — мой хриплый голос треснул в тишине пещеры. Я закашлялся, — Пора домой Тао, пора домой, — горько закончил я, чувствуя над собой непреодолимую тяжесть подземелий.

Я стоял на коленях на холодном полу, после тяжелой победы. Внезапно без всякого перехода всплыли теплые воспоминания о родном доме, резанув по сердцу ноющей тоской. Следом накатила хандра и бессилие. Даже победа и достижение следующей ступени не вызывали должной радости. Я ощущал беспросветную горечь и пустоту, куда я стремительно проваливался.