Я кивнул.

– а про Сладкое озеро слышал?

– Нет, а что там?

– а там, Вовчик, до сих пор время от времени случаются хиповские Рейнбоу. Знаешь, что это такое?

– Ну, так, чего-то слышал.

– Так вот, прикинь Вовчик, все эти хипаны, которые в ГОА еще с конца шестидесятых тусят, собираются там у этого озера, в полнолуние обычно, ну, и зависают по-своему. Прикинь, динозавры вымерли, мамонты вымерли, а эти живы – живехоньки и в хрен не дуют. А вот траву дуют, гашик дуют. ЛСД закидываются – на всем экологически чистом живут, потому и живы.

Мне вспомнилось Пелевинское из Дженерейшен П «Жить надо чисто – только ЛСД, и только по кишке».

– Короче поехал я туда, – продолжил Гена, мне примерно сказали, где это может быть, шарился, я шарился, значит, по джунглям, весь на измене: врубаешься, там же змеи и все такое!

– Да уж, – кивнул я, – я бы, наверное, не отважился.

– Знал бы я как это в реале будет, ни в жизнь бы не полез. Ну, ладно, думаю, хрен с ним, пойду-ка я отсюда. И вот тут меня реально накрыло ужасом! Прикинь, я забыл, как туда шел, все думаю, жопа, заблудился!

Гена задумчиво разлил по рюмкам, уже вторая фляжка была почти допита. Официанты по-прежнему стояли всей своей бригадой неподалеку от нас, тихонечко между собой переговаривались и услужливо ловили наши взгляды. Я их уже почти не замечал, Генина история меня увлекла и в голове параллельно всплывали отрывки из своих приключений в ГОА, – и было что вспомнить! В прошлый раз я провел там ровно неделю, – волшебную неделю на ЛСД. Но, если честно, к ГОА у меня ровное отношение, я не из тех, кто аж писается от счастья по поводу этого места.

Мы выпили, и он продолжил.

– Сел я на пенек, закурил траву и начал загоняться страшными историями. А потом думаю «Нет, стоп, надо двигаться, иначе кранты и пошел, куда глаза глядят. И трава меня вывела прямо к месту! Смотрю, костер горит, и вокруг люди сидят, один другого живописнее, траву курят и на инструментах всяких играют. Не хило, да?

– Вообще ништяк, – порадовался я, люблю истории со счастливым концом.

– Да, присел я где место свободное было, мне тут же чилим с гашиком подогнали, сижу и прям счастье такое, аж словами не передать, – Гена откинулся на спинку и мечтательно закатил глаза.

Тихонечко подошел официант «Что-нибудь еще, сэр?». Гена посмотрел на меня, я отрицательно показал головой, он с сожалением поболтал остатки рома в фляжке и сказал – «Счет».

– А дальше что? – спросил я.

– Короче, так мне было хорошо, что аж тихонечко так вырвалось «Ахуенно», и тут ко мне поворачивается сосед справа, лохматый такой, в дредах и с бородой и спрашивает по-русски «Откуда братишка?» – я офигел! Оказалось, чувак из Питера, уже 25 лет живет в ГОА, а из документов у него, только листок, закатанный в пластик, он показал мне его, на котором написано, что подателю этого документа оказывать всяческое содействие и не тревожить понапрасну и подпись, и личная печать какого-то правителя ГОА. Прикинь? Он оказывается с сынком этого правителя большими корешами в молодости были, так вот и живет себе, и никто его не трогает.

– Круто, – сказал я с восхищением, – вот ты ископаемое нарыл!

– Да, – сказал Гена, – и тут вот такое постоянно. Это Индия, братуха. Ну, че, допиваем, да пойдем потихоньку?

Мы уже, наверное, часа два сидели в этом ресторане, и за это время других посетителей не было, но тут через затемненный стеклянный фасад я заметил, как к входу подъехал роскошный автомобиль, и из него степенно повылезало индусское семейство. Официанты, напрочь забыв про нас, всей толпой ломанулись к входу. В ресторан вплыла добротная матрона в ярком сари, и вся увешанная украшениями, официанты замерли буквой Г. Затем вошел тщедушный мужичонка, с загнутыми колечками усами, на голове его было что-то вроде пилотки. Оба имели вид брезгливый и высокомерный. Потом ввалились двое забавных мальчонок и последней вошла девушка, видимо старшая дочь в этом семействе, и я чуть не потерял дар речи – она была просто какой-то нереальной, космической красоты!

Я молча толкнул ногой Генину ногу и кивнул, указывая на дверь.

– Ух ты, – только и смог сказать он.

Счет мы уже оплатили, так что пора уже было на выход, но оторваться от вида подобной красоты было очень сложно. Девушка грациозно села на предложенный ей официантом стул, даже не взглянув на нас, в отличие от матроны, которая окинула нас презрительным взглядом. Я почему-то почувствовал себя грязным оборванцем. Еще подумал, что пройдет время и к сожалению, это идеальное тело с высокой грудью, оплывет и станет такими же свиноподобным, как у ее мамаши. А на ее лице с матовой кожей, большими глазами, и правильной формы носом над чуть припухшими чувственными губами, появится такое же отвратительное выражение брезгливости и высокомерия.

Ладно, чего-то я загнался. Нам пора было идти.

– Ну, что, двинем, – сказал я.

– Да, пошли.

У самого выхода, я не удержался и обернувшись, еще раз взглянул на это чудо природы, девушку – произведение искусства.

На улице уже начинало темнеть и было уже не так душно. Я напомнил Гене на счет гашика.

– А да, точно, – сказал он, – у меня в отеле один тип банчит, пойдем, тут недалеко.

По дороге, мы естественно обсуждали достоинства и недостатки индийских девушек. Выходило так, что достоинств много, а недостаток один, но очень важный – они все какие-то тупые. Это было Генино определение, но я, пожалуй, был склонен с ним согласиться. И виной этой туповатости виделось то, что все они плотно воспитаны на индийских фильмах с их песнями и танцами, и полным отсутствием даже намека на сексуальные отношения.