— Роджер, Сиси и Патрик чё, — кричу, выдавая идиотские имена на память. — Няню еле уговорила остаться на ночь. Может, правда махнёмся? Я жуть как устала…

На том и поутихло. Больше она на рожон не лезет. В какой-то момент и вовсе уплывает лебедем, так сказать, в дальние дали.

Что за напасть? Женился бы он уже что ли. И чтоб всё как положено: жена и дети в том числе. А не эти вот… ночные баттерфлаи.

Но это Брукс. Ему такое обременение явно ни к чему. Достаточно вспомнить его странное поведение в приюте Святой Марии. (Я имею ввиду младшеньких).

— Всё, пошли курить, я устал. И хватит с меня угорать, — закидывает тяжёлую руку мне на плечо, и мы протискиваемся сквозь толпу.

— У тебя отлично получается, — на полном серьёзе говорю я, стараясь игнорировать его близость. — Давай заглянем в бар?

— Там Лероя окучивают две девицы, надо спасать.

— Ничего, разберётся сам, — тяну его к стойке.

Мне нужно, чтобы будущий лот увидело как можно большее количество женщин.

— Куда делись те девчонки, что танцевали с нами? — интересуется у бара.

— Ты про надувную с буйками или про игогошку?

Он закидывает вверх голову и хохочет. Я залипаю на его шею и кадык.

— Ты их устранила что ли? — лыбится, отвлекаясь на бармена.

— Да. Я тебе сама найду кого-нибудь достойного, хочешь? — предлагаю, пожимая плечом. — Есть пожелания?

— Давай… — трёт подбородок. — Мне нужна дурная на всю кудрявую голову сучка с дико сексуальными ногами от ушей. Знаешь такую?

Недовольно поджимаю губы и тянусь к своему стакану. Ой, даже так?

— Нарушим правило «трезва как стёклышко»? — скептически вскидываю бровь.

— Я сегодня добрый, — подмигивает мне, и сердце пропускает удар. — А вообще, Смит, давай договоримся: у нас с тобой одно правило: никаких правил…

Не нравится мне эта его реплика и то, как лихорадочно блестят в полутьме дьявольские глаза. Не по себе. Потому что внутри от каждой невзначай брошенной им фразы всё переворачивается. С ним американские горки, как всегда…

В общем, мы пьём текилу, участвуем в беспроигрышной лотерее, и весь оставшийся час своей спиной он светит конкретно. То я прошу его проводить меня в уборную, то тащу на террасу клуба, открывающую вид на пляж и чёрный океан, волнующийся в черноте ночи.

Неоновая двадцатка определённо не осталась незамеченной…

Слышу знакомую «Lost control» The first station.

Курит. Медленно склоняется к моему лицу. Выдыхает дым в самые губы. Почти касаясь. Дразня.

Замираю. Очень интимный жест. Но я почему-то позволяю.

Ну какая беспросветная дура…

Отклоняется назад.

Ловлю его расфокусированный взгляд, заставляющий пылать кожу.

Протягивает ладонь.

Пульс учащается, вдоль позвоночника ползёт знакомое предвкушение, нарастающее с каждой невыносимо бесконечной секундой.

Гладит мою скулу, опускается ниже, почти нежно чертит линию вдоль пересохших губ. Неотрывно наблюдает.

И снова делает это. Резко крадёт моё дыхание. Потому что последующее движение с предыдущим не вяжется абсолютно. Оно грубое, порывистое, развязное.

Чуть шершавый палец скользит с нажимом по нижней губе, приоткрывая рот.

Господи ты боже…

Мне как-будто снова семнадцать.

Накрывает так сильно, что по телу дрожь рассыпается мелкой дробью.

Сглатывает. Стреляет в меня безумными, пьяными глазами.

Опять смотрим друг на друга. И эти откровенные, обжигающие взгляды красноречивее любых слов. Горячее, чем просто «хочу тебя».

Жарко и холодно одновременно. Возбуждающе. Опасно. Страшно.

Затягивает и будоражит. Тревожит. Кружит голову… Я опять падаю куда-то вниз.

Очнись, Смит.

Отворачиваюсь. Снова… Разрывая болезненный контакт, предлагаю вернуться к Лерою. Да и время поджимает. Вижу, как недовольно сжимает челюсти и выбрасывает окурок в мусорку.

В вип-зоне стало посвободнее. Картер со скучающим видом сидит в компании девушек, о которых, видимо, и говорил Рид. Они ещё и близняшки! Лицо у Лероя такое, будто он сейчас пошлёт их открытым текстом. А так обычно и бывает, ибо навязчивые особи женского пола ему не интересны от слова совсем.

Направляюсь к нему, наклоняюсь, предупреждаю, чтобы подыграл. Усаживаюсь на коленки. Обнимаю широкие плечи, смачно целую скулу. Надо же друга как-то выручать!

Девочки дуют губы и явно гадают откуда я такая умная взялась. Пришла с одним, а теперь заявляю права на второго.

Музыка затихает, фоном остаются голоса и смех собравшихся.

Невозмутимо наглаживаю Лероя по дурной головушке, прижимаюсь щекой к щеке, ласкаюсь как кошка. Чувствую, что он едва сдерживается от того, чтобы не рассмеяться. Виной тому ещё и выражение лица Мистера-Шантажиста. Он, полагаю, уже мысленно разделался со мной всеми возможными способами. Сжёг. Расчленил. Утопил. Задушил.