Шрифт:
— Вроде бы мы свернули на верное шоссе. Ириновка же в направлении Ладоги?
— Да.
— Я в этом районе плохо ориентируюсь. Подскажешь дорогу?
Я покрутил головой. Подстава. Ириновка в моем мире действительно находилась в Ладожском направлении. На знаменитой «Дороге жизни» — главной артерии блокадного Ленинграда. Но в этом мире не было Блокады. Не было, кажется, и Великой Отечественной. И «Дороги жизни» не было…
— Боюсь, с этим проблема. Меня несколько раз шарахнули ментально, и часть памяти так и не вернулась, — на ходу выдумывал я. — Вроде направление правильное, но точнее подсказать не смогу.
— Да чтоб тебя… — Матильда тихо выругалась и показала на бардачок. — Возьми карту, будешь штурманом.
С грехом пополам мы все же выехали на нужную дорогу, попетляли на проселках, но в конце концов оказались в Ириновке.
— Очень странно, что такое устойчивое воспоминание выветрилось у тебя из головы, — задумчиво проговорила Матильда, свернув на приусадебную территорию. — Обычно стирается кратковременная память. Но ведь ты рос здесь с рождения…
— Не знаю, как так вышло.
Баронесса наградила меня подозрительным взглядом, но мне повезло: мы уже подъехали к господскому дому.
— У тебя есть три часа, — сказала наставница. — Надеюсь, этого окажется достаточно. Затем я тебя заберу.
— А вы? — удивился я. — Не желаете познакомиться с моей родней?
— Не самый удачный повод для знакомства, конечно…
— Я настаиваю. Отцу будет спокойнее за меня, если я вас представлю. Не захотите оставаться — удалитесь под уместным предлогом.
— Вот как заговорил, — улыбнулась баронесса. — Умеешь же вести беседу нормальным языком, когда хочешь. А то обычно изъясняешься как рабочий с Путиловского завода. И где нахватался… Ладно, идем.
Я хотел проявить вежливость, но лакей меня опередил: открыл дверь сперва Матильде, затем помог выбраться мне.
— Михаил Николаевич? — удивился слуга. — Как… Мы вас не ждали…
Я припомнил его имя. Кажется, Егор.
— Егор, пожалуйста, сообщи отцу, что со мной гостья.
Матильда открыла сумочку и передала лакею карточку.
— Сделаем все как подобает.
Егор кивнул и заторопился в дом. Я достал букет и передал Матильде. Не успели мы приблизиться к лестнице, как парадные двери распахнулись, и навстречу мне выбежала Оля.
— Миша!
Сестра бросилась ко мне с объятиями, напрочь проигнорировав Матильду.
— Привет, малявка, — улыбнулся я, обнимая ее крепко-крепко.
Она отстранилась.
— Не думала, что ты вернешься.
— Я ненадолго.
Матильда терпеливо дождалась, пока радость от воссоединения уляжется. Оля взглянула на баронессу.
— Представишь нас?
— Баронесса Матильда Карловна фон Штофф, — она протянула руку сестре. — Наставница вашего брата. Вы, как я понимаю, Ольга Николаевна.
Сестра кивнула.
— Да. Большое спасибо, что привезли Мишеньку попрощаться.
На пороге появился отец. Все вместе мы направились в дом — Оля выбежала без пальто и явно мерзла. Не успев обменяться приветствиями, я отвлекся на шум, доносившийся со стороны аллеи. Взглянул на часы: половина девятого. Рановато для гостей. Да и они, по традиции, должны были подъехать сразу в церковь…
По сырой земле мерно шуршали колеса новенького «Руссо-Балта» — автомобиля статусного, но не эксклюзивного. Но эту марку я хотя бы знал — отечественный, распространенный, по-мещански агрессивный.
Отец нахмурился, разглядев водителя.
— Он что еще здесь забыл?
Глава 16
Матильда обернулась в сторону «Руссо-Балта» и метнула на меня вопросительный взгляд. Я пожал плечами, пытаясь разглядеть водителя.
— Папа, ты его знаешь? — пискнула Оля из-за моей спины.
Отец хмуро кивнул и перевел глаза на баронессу.
— Ваше благородие, безмерно рад знакомству, — торопливо произнес он. Я заметил в его руках карточку — значит, Егор успел ее передать. — Прошу прощения за то, чему вам предстоит быть свидетельницей.
Жестом велев нам оставаться на пороге, отец спустился навстречу гостю. Тот как раз успел выйти, и я смутно его узнал. Память прежнего Миши подкинула всего один эпизод, но зато какой…
— Вот черт, — тихо выругался я.
Оля ткнула меня под бок.
— Кто это?
— Это дядя Андрей. Ты его не помнишь — совсем маленькая была.
Прежний Миша хорошо запомнил этого человека. Когда-то он был нам родней. Брат моего отца, Андрей Владимирович, покинул дом в возрасте двадцати лет. Покинул с оглушительным скандалом и навсегда.