— Ира…

Шатаясь, я поплелся к забору, на ходу залезая в резерв и восстанавливая «Берегиню». С грехом пополам перелез через забор и неуклюже приземлился рядом с Ирэн. Нужно было приводить ее в чувство. Одно хорошо — она хотя бы не слышала этого странного разговора.

Аккуратно коснувшись ее разума, я начал снимать кокон искусственного сна. Моток за мотком, ниточка за ниточкой…

Она открыла глаза, сладко зевнула и удивленно на меня уставилась.

— Миш… Привет.

Она улыбалась — безмятежно, радостно.

— Как ты?

— Отлично. Я прекрасно выспалась. Мне снился сон, где мы с тобой… Ой! — Она оглянулась. — Мы еще не добрались домой? Так странно…

Так… Похоже, косоликий немного поработал с ее памятью.

— Что последнее ты помнишь? — спросил я, помогая Ирэн подняться.

— Мы бегали по полю, отрабатывали заклинания. Потом пошли домой и… — она смутилась. — Поцеловались.

— И дальше — ничего?

— Нет…

Понятно. Незваный гость стер из ее разума все воспоминания о случайной встрече. Может и к лучшему. Интересно, как он поработал с моей головой. И, кроме того, что теперь делать с заколдованной влюбленной девушкой?!

— Что-то случилось? — Спросила Ирэн, пока я вел ее обратно к тропе.

— Ты упала в обморок. Наверное, слишком сильно выложилась.

— И я голодная.

Я посмотрел на часы.

— К ужину мы опоздали. Матильда будет ругаться. Пришлось немного повозиться, чтобы привести тебя в чувство.

— Так странно, — задумчиво произнесла Ирэн. — Я ведь обычно не падаю в обмороки. Видимо, все же перенервничала.

— Ага.

— Ты какой-то странный, Миш. О чем думаешь?

— Да так, — отмахнулся я. — О завтрашнем.

Не стану же я ей рассказывать, что лицом к лицу встретился с человеком, который едва меня не прикончил. И уж тем более о том, что он явно предполагал какую-то сделку, условий которой я так до конца и не понимал. Все это было очень странно. Однако любопытство брало надо мной верх.

Если этот Радамант говорил правду, то придется повозиться и покопаться. И раз дело касается моей семьи, то копать я буду глубоко. Но осторожно — я уже понял, что то же Тайное отделение наверняка не обрадуется моим изысканиям.

— Ир, ты хорошо знаешь мифы Древней Греции?

— Я даже древнегреческий немного знаю, — с гордостью отозвалась девушка. — А что?

— Тебе знаком персонаж по имени Радамант?

Она нахмурилась.

— Есть такой. А что?

— Да так. Прочитал где-то, запомнил, но не могу вспомнить, что это был за герой.

— Не герой. Ну уж точно не такой, как Геракл или Персей. Радамант был сыном Зевса и Европы. Его братьями были Минос и Сарпедон.

— А чем прославился?

— Справедливостью, — с готовностью ответила Ирэн. — Критский царь Астерий женился на Европе и усыновил её детей от Зевса. Сам Астерий умер бездетным и оставил приемным сыновьям власть. Радамант дал критянам законы и вообще славился справедливыми судами. А после смерти он, за свою справедливость, наряду с Миносом и Эаком стал судьёй в загробном мире — Аиде. Есть еще другие версии мифа, но все сводится именно к справедливости. Имя Радаманта стало нарицательным как строгого судьи.

— Вот как…

Значит, косоликий колдун возомнил себя строгим и справедливым судией. Мог бы взять и другое имя — тогда уж позывной «Немезида» подходил ему больше. Или здесь было что-то еще? А тут — сын бога и смертной женщины. Может в этом был какой-то смысл? Если считать богом одаренного аристократа, а смертной женщиной — простолюдинку… Нет, что-то я все же запутался. Спокойно, Миха. Нужно время все это переварить.

Мы добрались до задней лестницы, и я подал Ирэн руку, чтобы помочь подняться.

— Матильда нас убьет за опоздание, — сказал я, снова взглянув на циферблат. — На полчаса задержались, а еще переодеваться…

— Только не говори ей, что я в обморок бахнулась, ладно? Она и так за меня переживает, а тут и вовсе с ума сойдет от беспокойства.

Я кивнул.

— Не скажу. Но ты бы и правда побереглась. Завтра важный день.

— А знаешь, что еще важно? — лукаво улыбнулась Ирэн.

— М?

— Что завтра мы будем на церемонии вместе. И я очень рассчитываю на приглашение потанцевать.

— А что, там еще и танцуют? — опешил я.

Проклятье. Раньше предупредить не могла? Вот чего я точно не умел, так это плясать, особенно всякие вальсы и менуэты. Один раз в школе ставили номер на очередной юбилей Пушкина — и тогда пришлось разучивать вальс. Бедная моя партнерша. Люське я тогда все ноги отдавил.

— Ну, это же смотр, — коварно хохотнула Ирэн. — Могут и плясать заставить. Для его императорского величества. Император любит такие церемонии. Ты что-то побледнел, Миш. Все в порядке?