Маша хотела спросить, кто такой Трофим Иванович, но женщина уже вышла из комнаты, хлопнув дверью.

– Кто первый пойдёт? – спросила уставшим голосом Мария.

– Я хочу пойти. Можно? – ответила Морин, потирая глаза ладонью правой руки.

– Хорошо. Иди первой, – слабо улыбаясь предложила Маша. – Я пока посмотрю, что у них здесь в шкафу.

Шкаф был пуст, если не считать двух комплектов постельного белья. Маша подошла к кровати и плюхнулась на неё. Кровать была удобной, в меру мягкой, бельё приятно пахло чистотой. Девушка с удовольствием растянула своё, всё ещё ноющее от боли и усталости, тело, и дрёма стала ею овладевать.

– Иди купайся. Я уже вымылась, – сквозь овладевавший ею сон услышала Мария.

Она с трудом открыла глаза. Перед ней стояла Морин, закутанная в большое банное полотенце. Маша поплелась в ванную комнату. Она долго стояла под теплой водой, смывавшей с неё усталость. Когда девушка вышла из ванной комнаты, Морин спала в кровати, зарывшись в пуховое одеяло.

– Помылись? – услышала Мария новый женский голос. Он звучал чисто и мелодично. Девушка обернулась к двери. В ней стояла женщина средних лет модельной внешности.

– Я принесла вам новую одежду, – чётко произнесла женщина. – Одевайтесь. – Она бросила одежду на кровать.

Маша ждала, когда женщина выйдет из комнаты. Но та всё не выходила. Её взгляд бып прикован к ногам девушки. Потом она медленно подняла глаза, внимательно посмотрела на Марию. В глазах женщины читался испуг и удивление одновременно. Девушка смутилась и отвернулась к кровати. Она не нашла ничего лучшего, как начать будить американку.

– Морин, вставай. За нами пришли, – отчетливо и громко произнесла Маша.

Американка быстро открыла глаза и боязливо посмотрела на женщину, все ещё стоявшую в дверях комнаты. Та резко повернулась и быстро вышла из комнаты, прикрыв дверь.

– Что с ней? – удивленно спросила Морин. – Она мне не кажется злой и противной.

– Не знаю, что она нашла на моих ногах, что её так удивило, – ответила Маша, разглядывая поочередно левую и правую ноги.

Морин так же внимательно стала рассматривать ноги Маши и вскрикнула удивленно.

– Ты что? – спросила Мария, испуганно глядя на американку, протягивающую руку к её левой голени.

– Это что у тебя такое? – С неподдельным удивлением и интересом спросила Морин.

– Это? – Маша указала на большое белое пятно в форме сердца, разместившееся на задней части левой голени. – Это моё родимое пятно. Почему оно тебя так заинтересовало?

Американка откинула одеяло так, что стали видны её ноги, и вибрирующим от волнения голосом произнесла:

– Смотри. У меня такое же пятно, только на правой голени. Моя мама говорит, что меня так Бог пометил.

Девушки в смятении посмотрели друг на другу, потом синхронно перевели взгляд на зеркало в трюмо и изумлённо вскрикнули. Наступила тишина. Пораженные увиденным, девушки смотрели друг на друга, не находя слов для выражения тех чувств, что они испытали, глядя на свои отражения.

– Мы с тобой похожи, как две капли воды, – тихо, произнесла Маша взволнованным голосом.

– Как такое может быть? Я не понимаю, – ответила Морин удивленно.

– Мария и Морин. У нас даже имена похожи, – восторженно сказала Маша.

– Мы же не родные, мы родились и живем в разных странах, на разных континентах, у нас разные родители, в конце концов, – заметила американка.

– Одевайся, скоро за нами придут, – тихо сказала Маша. – Потом разберёмся, во всём разберемся, – уверенно закончила она.

– Я боюсь, – произнесла американка. – Что с нами будет? Кто эти люди? Зачем мы им? – голос Морин задрожал, и она заплакала.

Маша собралась было её успокаивать, но открылась дверь, и та же женщина модельной внешности вошла в комнату. Она посмотрела на девочек. Но в её глазах они не нашли ожидаемого выражения жестокости и презрения. Наоборот, в глазах женщины отражалось сочувствие и доброжелательность.

– Меня зовут Наталья Николаевна, – мягко сказала она. – Пойдемте со мной, представлю вас Трофиму. Ничего не бойтесь. Я буду всегда рядом и помогу, если что.

– Если что? – спросила её Маша. – Почему вы не поможете нам сейчас? Почему не отпустите нас?

– Не могу, девочки, – с горечью в голосе тихо произнесла Наталья Николаевна. – Не сейчас. Дайте мне время.

– Почему вы добры к нам? – с дрожью в голосе и с сильным акцентом спросила Морин, волнуясь.

Женщина внимательно посмотрела сначала на американку, потом медленно перевела взгляд на русскую. Было в этом взгляде что-то, что заставило девочек больше ничего не спрашивать. Они молча подошли к Наталье Николаевне, готовые идти за ней.