Шрифт:
– Господи Боже! – Паша вскочил со стула и подошел к окну, потом он дернулся и хотел выйти из комнаты, но дойдя до выхода остановился и вернулся к кровати:
– Почему?! Почему ты мне ничего не сказала?!
– Сынок, прости меня! Сначала я просто не хотела волновать тебя, врачи давали 70 процентов того, что я поправлюсь! Но когда я прошла курс химиотерапии, оказалось, что я в тех 30 процентах, которые не излечиваются… На тот момент мне говорили, что я проживу еще примерно полгода…
– На тот момент?! И когда был тот момент?! – Паша был в ярости, но за этой яростью скрывалась безумная боль, которая рвалась наружу…
– Три с половиной месяца назад… – из глаз женщины потекли слезы, она видела боль сына, но от этой боли не могла его ни оградить, ни уберечь.
– Все эти месяцы я мог быть с тобой! Как ты могла лишить меня этого?! – на этих словах парень не смог сдержаться, он громко всхлипнул, и первая слеза скатилась, как сильно он не сжимал зубы, а за ней и вторая, а потом безудержное рыдание… Он опустился на колени перед кроватью, прислонился лбом к маминой руке, по которой стали стекать его слезы…
– Сынок, прости меня, я не хотела портить тебе жизнь… Уход за раковым больным сложное и неприятное дело… А ты так не хотел сюда возвращаться, я хотела как можно на больший срок избавить тебя от этого…
– Избавить? Сложное и неприятное дело?! – он снова вскочил, – ты моя мать! Я бы все для тебя сделал! Я бы был с тобой в эти трудные моменты! Помогал тебе! Неужели ты не понимаешь, что ты мне гораздо важнее работы или места жительства?! – крикнул он и выбежал из комнаты, чуть не сбив с ног женщину, которая проснулась от его крика.
Павел выбежал на улицу, глотая рыдания, он добежал до лесной гряды которая отделяла жилые дома от горнолыжных полос. Там он остановился и перевел дух, лицо горело от слез, он уже и не помнил, когда плакал последний раз. Схватив в ладонь снег, он приложил его к глазам и заставил себя успокоиться. Он смотрел на освещенный склон, с которого проехали на сноубордах несколько человек, ночное катание было тут распространенным. Подняв глаза к небу, он несколько раз глубоко вздохнул и заметил, как ярко светят луна и звезды. Тут же ему вспомнилось, как этот свет отражался от снега, когда он стоял вместе с Миланой под прицелом пистолета… Как он мог её бросить, ведь теперь он не знал умерла она или жива и где…
Немного придя в себя, ему стало стыдно за свои слова маме… Ей и так плохо, она заботилась о нем, как и всю его жизнь, пусть не так, как бы ему хотелось, но она считала это правильным, это был её выбор, он не имел права в чем-то её обвинять, особенно когда ей так плохо…
Он медленно побрел обратно в сторону домиков, давая себе еще несколько минут, чтобы осознать то, что сказала ему мать.
Подойдя, он заметил, что в окнах теперь горит свет. А на крыльце стояла та незнакомая женщина. При его появлении она строго посмотрела на него:
– Ну ты даешь… Вот уж не ожидала такой истерики от взрослого мужчины!
Пашу разозлило, что непонятно кто высказывает ему претензии. Да, он понимал, что был не прав, но это не её дело!
– А вы, простите, кто?
– Подруга твоей мамы и медсестра по совместительству! Так и думала, что не узнаешь меня! Лет десять назад мы с тобой познакомились, я тут гостила у твоей мамы. Напряги память… Я ездила на красном внедорожнике, и со мной была дочка, София! Мне казалось, вы друг другу нравились!
– Тетя Света…
– Она самая! Можно просто Света!
Перед Пашиными глазами тут же встал образ из прошлого, на красной машине он с мамой, Светой и Софией, девочкой с рыжими волосами и большими глазами, на два года младше его, едут в заповедник, который находился выше в горах, потом вместе катаются на лыжах…
Женщина, прищурившись, смотрела на него:
– Вижу вспомнил!
– Да… Простите меня…
– Прощаю! Может уже пойдем в дом? Ты сильно расстроил свою маму, было бы здорово, чтобы поговорил с ней еще раз, только поспокойнее! – сказала Света, заходя в дом.
– Подождите немного, – она снова закрыла дверь, показывая, что внимательно слушает, – все настолько плохо, как я понял?
– Мне очень жаль, но да… – она глубоко вздохнула, – возможно Лена пробудет с нами еще месяц – полтора… Когда я узнала о её болезни, тут же приехала, зная, как она не любит больницы, а со мной она может оставаться дома.
– Она больше не встает?
– Встает… Иногда мы даже ходим прогуляться, но бывает и по-другому…
– Как так получилось, что вы не общались десять лет, но узнали обо всем раньше меня?!