И снова, ключ здесь в принятии факта, что одиночество не только нормально, но и биологически обоснованно. Если вы не будете часть времени чувствовать себя одиноким, вы будете ненормальной личностью. Во время приступов одиночества неплохо сказать себе: "Так, ну вот и я. Чувствую себя изолированно, одиноко и безнадежно. Значит, пора хорошенько позаботиться о себе, чтобы это не завело меня слишком далеко".

Некоторые борются с одиночеством, насыщая свою общественную жизнь, другие — упорнее и дольше работая или развивая новые интересы. Благодаря своей художественной одаренности, Дебора пыталась трансформировать свое одиночество в занятия искусством. Мы надеялись, что в процессе сублимации она сможет снять свою «блокировку». Она решила противопоставить своим чувствам серию картин на тему потери личности в любви. Дебора назвала ее "Эхо, эхо", и с самого начала она у нее получалась хорошо.

Это для меня своего рода прорыв. Я вам говорила, что, когда вела дневник, мне казалось, что я должна записывать свои весомые мысли о таких предметах, как жизнь и искусство, но заканчивала тем, что писала о парнях и взаимоотношениях. По отношению к искусству у меня есть похожее чувство, будто я должна писать определенным образом, чтобы мое искусство выглядело так, как должно выглядеть современное искусство. В этом и была проблема, потому что в моих картинах не было жизни. Теперь я перестала сражаться сама с собой. Мое искусство, как мой дневник, — совершенно откровенно.

Дебора принесла мне несколько предварительных набросков, и, хоть я и не искусствовед, они произвели на меня впечатление. Один набросок был особенно поразителен: женская фигура, растворяющаяся в мужской. Этим она выражала самый большой свой страх и, делая это, обретала над ним контроль.

Требуется изрядное мужество, чтобы начать новые взаимоотношения после серьезной неудачи. Но когда Дебора перенесла свой страх в искусство, она начала освобождаться от его тирании. Ее искусство не было больше частью той жизни, в которой господствовали мечтания о взаимоотношениях. Она думала о своем искусстве, как о самостоятельной цели, и это делало ее страстной.

Дебора была взволнована, когда ее новые картины были отобраны галереей для участия в выставке трех художниц. "Это не самая престижная галерея в городе, — сказала она, — но у нее есть собственный раздел в каталоге новых талантов".

На открытии выставки Дебора познакомилась с интересным мужчиной. Примечательно, что она рассказала мне о нем после полного отчета о выставке и своих чувствах по этому поводу. Она согласилась с тем, что шесть месяцев назад начала бы свой рассказ с мужчины.

Джек был другом одной из участниц выставки. Он работал звукорежиссером в независимой кинокомпании в Лос-Анджелесе. Дебора сказала:

Он очень милый и очень привлекательный, Он каждый день ездит из нашего города в Лос-Анджелес, а сейчас у него перерыв между съемками. Ему на самом деле понравились мои картины, и он считает, что мне надо попробовать устроить выставку в Лос-Анджелесе. Мы встретились на следующий вечер и здорово провели время. Кажется, у нас все получается хорошо. Мы встречаемся и сегодня вечером. Я стараюсь сдерживаться, но я очень возбуждена. Я чувствую, что наступает время спросить его, чего он хочет от наших взаимоотношений. У меня предчувствие, что у нас совместимые индивидуальности.

Я поздравил Дебору с ее планом. Она проделала долгий путь.

Через два месяца новых взаимоотношений у Деборы были и хорошие, и плохие новости. Хорошая новость заключалась в том, что Джек разделял ее подход к взаимоотношениям. Он прошел через бурные длительные взаимоотношения, которые закончились по взаимному согласию. Ему не нравилось быть одному; он сказал ей, что ему хочется, чтобы было к кому прийти домой или чтобы кто-нибудь приходил к нему. Он хотел проводить с ней все время до своего возвращения в Лос-Анджелес на новые съемки.

В то же время три из четырех картин Деборы были проданы. Она сказала:

Два замечательных события происходят одновременно, Джек и мой творческий успех. С Джеком все идет хорошо, и он, кажется, создан для меня. Но он отнимает у меня каждую свободную минуту — так ему хочется, и у меня не остается времени на живопись. Это превращается в проблему, и приводит меня в замешательство.

Растущая автономность Деборы обогатила ее новым опытом в любви. Я подтвердил то, что она подозревала: она превратилась в ведущего во взаимоотношениях, и это отражалось на чувствах, которые она испытывала. Дебора думала, что могла бы полюбить Джека, но в этот момент она не переживала того исступления, которое ассоциировалось у нее с любовью. В своих прежних взаимоотношениях она была обычной подчиненной, и поэтому ее реакция не являлась удивительной или необычной.

Я предложил Деборе воспротивиться ее побуждению охладить роман с Джеком через два месяца после его начала. Было еще слишком рано, чтобы определить, смогут ли эти взаимоотношения работать на нее. К счастью, Джек был достаточно спокоен, чтобы не попасться в ловушку суперухаживания. Он сказал Деборе, что понимает ее затруднения; он знал, что взялся за дело чересчур рьяно и его было "слишком много" для нее.

Когда Джек уехал для работы над следующим фильмом, Дебора обнаружила, что очень скучает по нему. Она поняла, что у него есть чувствительность и гибкость, необходимые для сглаживания их конфликтов. Что самое главное, его дела соответствовали его словам. Он начал предварять свои приглашения фразой: "После того, как ты закончишь свои занятия, давай…"