Маньяк продолжал возиться с чем-то за одним из столов.

Стараясь не думать, что он ищет и для чего, Ксюша попробовала пошевелить руками. Покрутить ими и так, и эдак. Бесполезно. Всхлипнув, она рванула их.

Верёвки до боли впились ей в запястья, но то, к чему она была привязана, было прочным.

Она обернулась, пытаясь понять, на что зацеплена – и увидела железку в форме, похожей на дверную ручку, впаянную в стену. Ксюша охнула от ужаса – она вся была покрыта засохшей кровью. Буро-кровавый след, некогда жидкий, стекал с крючка по стене на пол.

«Это с какой же силой они рвались…»

Паника снова начала подступать удушливой холодной волной. Сотрясаясь от снова начавшихся рыданий, она принялась истерично дергать руки, снова и снова причиняя себе этим боль. Но с тем же успехом она могла бы дёргать за собой состав весом в тонну.

Тут она заметила, что маньяк идёт к ней.

Она затихла, глядя на него во все глаза.

Вскоре он стоял уже вплотную к ней. Ксюша вжалась в стену насколько могла и наклонила голову так, чтобы не видеть его. Не ощущать рядом его присутствие. Не слышать его дыхание.

Убийца нежно провёл по её подбородку рукой в шершавой перчатке. Ксюшу передернуло от отвращения.

Закончив это небольшое издевательство, маньяк начал отвязывать её, после чего снова схватил за шкирку и повёл к центру подвала.

Ксения завизжала и всеми силами стала сопротивляться, пытаясь пнуть преступника, ударить головой, стоять на месте и крутиться изо всех сил. Но всё равно оказалась в пространстве между двумя скелетами в центре комнаты, куда маньяк прижал её и снова зацепил руки к крюку в стене, который имелся и здесь.

Он отступил и снова внимательно поглядел на неё. Ксюша уже ненавидела этот взгляд – блестящий и мутный одновременно. Он так и не снял маски-шапки, скрывающей лицо. Теперь он стоял близко, и света было достаточно для того, чтобы она смогла рассмотреть его глаза. Они были светло-голубыми, словно прохладная водная гладь в летний день. Но на её дне находился убийственный, смертельный ледяной водоворот, затягивающий любого в свои объятия смерти.

Она со злостью взглянула на него в ответ.

Посмотрев на неё ещё пару секунд, он вдруг отклеил ей ленту со рта. Хотя движение не было сильно резким, она вскрикнула от неожиданности и боли. Однако дышать легче особо не стало – в трупном запахе, коим помещение уже пропиталось, кислорода было не так много.

«Потому что здесь никто ничего не услышит…»

Дрожа от плача и страха, Ксюша неотрывно следила, как он подошёл к столу и что-то оттуда взял. Он повернулся к ней, и она наконец-то разглядела, что в руках у него был цифровой фотоаппарат.

Вспышка. За ней ещё одна. И ещё.

«Он что, всех их фотографировал?»

Ксюша удивлённо смотрела на него, пока он просматривал получившиеся изображения, даже перестав плакать.

Но ненадолго. Потому что в этот момент преступник, положив фотоаппарат на стол, взял нож и пошёл к ней.

– Что ты хочешь? Кто ты такой? – закричала Ксюша, вновь давясь слезами. Маньяк не отвечал. Он молча подошёл к ней и приблизил нож к её лицу. Она в ужасе следила за блестящим серебристым лезвием.

Он осторожно провёл его гладкой поверхностью ей по щеке. Затем начал играться им с локонами её волос, свисающими по краям лица. Ему явно это нравилось. Ксюша дёрнула руками. Маньяка уже явно не заботили её попытки сбежать – скорее они его забавляли, так как он знал, что бежать ей некуда.

«Чёрта с два!»

Ей показалось, что крепление шатается. Она дернула ими ещё раз. И ещё. Да, так и есть. Интересно, знает ли он об этом?

Может, у неё есть ещё шанс…

Маньяку, видимо, надоели её беспокойные метания. Схватив левой рукой Ксюшу за спину, правой он приставил зажатый в руке нож к её горлу. Она заметила, как водянистая гладь его глаз заблестела и заискрилась, предвкушая радость от наслаждения предсмертными муками. И в этом холодном блеске безошибочно угадывалась бескомпромиссная решительность, в которой Ксюша ясно прочитала свою судьбу.

«Это конец…»

Ее бросило в жар. За одну секунду в её голове всплыло всё, что она знала о маньяках. То, что она слышала, читала и смотрела о них. И то, что она о них писала. И одно она знала точно – пощады просить у них бесполезно.

Теперь она сама стала жертвой, как иронично.

Если ничего не сделает, то сейчас она просто умрёт…

Найдут ли её труп когда-нибудь?

Как же такое известие переживёт дядя? Он, скорей всего, может не выдержать…

А Гоша?

Его лицо встало у неё перед глазами.