Шрифт:
Мы все едины были в горе,
Татарин, русский и грузин,
И коммунист, и ЗЭК в неволе –
Земли советский гражданин.
И не за Сталина – за Родину и Отечество сражались,
Шел лётчик-смертник на таран,
Враги отчаянных боялись,
Огонь души от Бога дан,
Другое время, радости и беды,
Ушли те люди на покой,
Пельмени и горчица в праздник на обеды,
Теперь другой стал времени судьёй.
Но как поймёт он наше время,
Ведь правда есть у каждого своя,
Вперёд, друзья, и ноги в стремя,
Ищите истину, ведь истина единственна одна.
2000
***
Попали в плен, но и в плену не сдались
Внезапная война, год сорок первый.
Окружены Советские войска,
Стреляют, убивают, на пределе нервы,
Течёт кровавая река.
Стоят, разбиты эшелоны,
Голодные солдаты, пищи нет и нет воды,
Закончились снаряды, нет патронов,
Обстрел со стороны орды.
Приказ Главкома – насмерть биться,
Стоять, стоять, ни вспять назад,
Кто струсил, отступил, боится,
Тех перед строем расстрелять.
Преступный был приказ Главкома,
Генсек товарищ Сталин суть не понимал,
Ведь есть приём и против лома,
Но Сталин в мыслях опоздал.
Коль проиграли – сели в лужу,
Ищи ошибки, промахи свои,
Маневр тактический был нужен,
Отход и арьергардные умелые бои.
Вот так бездарно красноармейцы по приказу гибли,
Полуживых погнали пешим строём в плен,
А раненых безжалостно добили,
И комиссаров, коммунистов расстреляли возле стен.
Кто виноват, выходит – Сталин,
Обученную кадровую Армию убил.
Самонадеянность, идиотизм голову вскружили,
Своей России снова навредил.
Пусть говорят, что красноармейцы сдались,
Они не сдались, а попали в плен,
Все, кто живой, сопротивлялись,
Две третьих пленных успокоил тлен.
Лишь треть полуживых в живых остались,
И выжили назло врагу,
Согласие служить врагу не дали…
Сдержать слезу я не могу.
Лишь полпроцента от всех пленных,
Конец ознакомительного фрагмента.