Он набрал в рот виски и немного подержал его во рту, перед тем как проглотить. Огонь вспыхнул в его крови, но Майкл устоял перед искушением выпить еще. Он завинтил крышку и положил фляжку в карман. Коснулся руля левого направления, начиная поворот над площадью патрулирования, и в этот момент заметил далеко впереди, на сером одеяле облаков, черную мошку. Он быстро заморгал, проверяя, не ошибся ли, а дальше уже не спускал с нее глаз.

Другая машина шла на высоте в восемь тысяч футов, точно на той же, на какой шел Майкл, и она быстро приближалась с севера, со стороны Дуэ. Майкл почувствовал, как всплеск адреналина смешивается в его крови с алкоголем. Щеки запылали, внутри все сжалось. Он отпустил дроссель и помчался навстречу мошке.

Благодаря скорости два самолета стремительно сближались, и другая машина чудесным образом увеличилась на глазах у Майкла. Он увидел яркий голубой нос и пропеллер, широко раскинутые большие ястребиные крылья. Он видел верхнюю часть шлема пилота между двумя черными пулеметами «шпандау», установленными на капоте двигателя, и заметил вспышку света на очках противника, когда тот наклонился вперед, чтобы посмотреть в прицелы.

Майкл дал полную скорость, и мотор взревел. Левая рука Майкла держала рычаг управления легко, как художник держит свою кисть, чуть нажимая на нее кончиками пальцев, когда выходил на немца так, чтобы тот очутился точно в центре его двойного прицела, а его правая рука уже тянулась к гашетке.

Его ненависть и его гнев вспыхнули во всю силу при виде врага, и он открыл огонь. Часы битвы в его голове помчались вперед, время замедлилось. Он видел, как дула обоих «шпандау» начали подмигивать ему, выплевывая яркие искры выстрелов, мигающих красным, как Марс в безлунную ночь. Он целился в голову противника, жал на триггер и чувствовал, как самолет словно пульсирует, когда его орудия содрогаются и грохочут.

Мысль о том, чтобы прервать эту лобовую атаку, даже не приходила в голову Майкла. Он был полностью поглощен своей целью, стараясь направить поток пуль в лицо немца, вырвать ему глаза, заставить его мозг вылететь из черепа. Он ощущал, что пули «шпандау» врезаются в корпус его самолета, рвут ткань крыльев, слышал, как они пролетают над его головой с резким шипением, как саранча, но не обращал на них внимания.

Он видел, что одна из его собственных пуль вышибла белые щепки из пропеллера немца, и понял, что отклонился от истинной цели. Два самолета готовы были столкнуться, и Майкл приготовился к этому, не отрывая руки от гашетки и не делая попытки свернуть в сторону.

А потом «альбатрос» резко взял вверх, в последний миг избежав катастрофы, сильно наклонившись вправо. Резкий удар встряхнул SE5a. Два крыла задели друг друга. Майкл увидел полосу оторванной ткани, летевшую за концом крыла. Он ударил по рулю направления, бросая SE5a в тот плоский скользящий разворот, на который был способен только этот самолет. Почувствовал, как крылья сгибаются от напряжения, и вот он уже мчался в обратную сторону. «Альбатрос» был впереди, но вне досягаемости огня.

Майкл попытался выжать из машины больше скорости, но самолет уже шел на пределе, а «альбатрос» по-прежнему уходил от него.

Потом немец повернул влево, и Майкл последовал за ним. Они стали резко подниматься, почти вертикально идя вверх, и скорость обеих машин начала падать, но теперь SE5a терял ее быстрее.

«Это же не тот „альбатрос“», – вдруг потрясенно осознал Майкл, увидев, что изменилось не только положение радиатора.

Он сражался с новым типом самолета, модернизированным, более быстрым и мощным, чем даже его собственный SE5a.

Майкл видел широкий размах черно-белых клетчатых крыльев, видел, как немецкий пилот вытягивает шею, чтобы увидеть противника в своем зеркале, и попытался резко взять вправо по короткой дуге.

Немец бросил «альбатрос» в крутой разворот и понесся обратно на Майкла, поливая его огнем своих «шпандау»; на этот раз Майкл был вынужден отступить перед массой и скоростью немца.

В критическое мгновение, когда Майкл завис в повороте, его скорость упала, что позволило немцу догнать его и сесть ему на хвост. Немец был отличным пилотом, и у Майкла похолодело внутри, когда он понял это. Он повел самолет вниз, чтобы увеличить скорость, и одновременно бросил свой SE5a в вертикальный поворот. «Альбатрос» не отставал, поворачивая вместе с ним, так что они закружили друг возле друга, как две планеты на постоянных орбитах.

Майкл посмотрел на вражеского пилота. Немец тоже смотрел на него, летные очки придавали ему вид страшный, нечеловеческий. А потом Майкл вдруг заметил за ярким голубым фюзеляжем, выше облачного покрова, маленькую движущуюся точку.

На мгновение у него остановилось сердце, а кровь словно сгустилась и замедлила движение по венам; затем сердце подпрыгнуло, как испуганный зверь, и помчалось куда-то, а воздух с шипением вырвался из горла.

«Имею честь сообщить Вам и в то же время напомнить, – написал ему немец, – что никакая смерть во время войны не является намеренным убийством. Цель войны – уничтожать врага всеми возможными средствами».

Майкл прочитал это предупреждение, но только теперь понял его. Они превратили его нелепое романтическое намерение устроить дуэль один на один в смертельную ловушку. И он, как дитя, отдал себя в их власть. Он указал им время и место, даже высоту. А они использовали голубую машину как простую приманку. Собственная наивность изумляла Майкла теперь, когда он видел, как враги вырываются из-за высоких облаков.

«Сколько же их?..»

Считать времени не было, но, похоже, весь состав «Ясты» на «альбатросах» нового типа, не меньше двадцати, несся к нему стремительной стаей; их яркие краски сверкали, как драгоценности, на мрачном облачном фоне.