– Да, то, что интерфейс получили все выжившие люди и разумные мутанты.

– Рад, что память тебя не подводит. Так вот, в результате этого действия на свет появились совершенно новые монстры. Те, кто обладал черными аурами, изменились до неузнаваемости, не все конечно, а очень выборочно, теперь их называют нелюдями, черными тенями. Мутанты стали еще сильнее. В данный момент на Рояксе существует около сотни различных поселений: крупных – от сотни тысяч, до мелких – вроде поселков и общин. Но центром «цивилизации», если, конечно, можно так применить это слово для клоаки, в которое оно превратилось, стал город Аран.

– Единственный, – перевел Рэм.

– Да, именно. Несколько лет его называли Ар – первый, потом переименовали в Аран – как единственный под сенью Архонта. Тогда все было не так уж и плохо. Это большой старый город в полутора тысячах километрах отсюда, там проживает пять миллионов двести тысяч людей и андроидов. А вокруг них жестокий, измененный нами мир. Не жди любви, всем на тебя плевать, о тебе вспоминают только раз в год, когда Архонт толкает речь в твою честь по поводу дня очищения. Все остальное время ты хоть и не главный злодей современности, но близок к этому.

– Охренеть, – хмыкнул Рэм, – помог, называется. А кто главный злодей?

– Ты будешь смеяться, – Хранитель сделал театральную паузу, – Архонт.

– Ты шутишь?

– Ни в коем случае. Пятьдесят лет назад фанатики из сопротивления, которым не нравилось жить под сенью искусственного разума (видимо, считали, что справятся лучше), устроили террористическую атаку на Архонта, как физическую, с целью уничтожить сервера, на которых хранится его личность, так и сетевую, запустив в систему вирус. Обе атаки были отбиты, фанатики уничтожены, но кое-чего эти энтузиасты добились. Они уничтожили все старые директивы ИР, цель сохранения человечества больше не стоит, у него не осталось вообще никаких ограничений, Архонт превратился в тирана и параноика. Будь уверен, завтра он придет сюда, и не один. Его интересует огромный массив данных, которые тут остались, технологии, ресурсы, информация о законсервированных хранилищах. Сейчас для него тут все закрыто, кроме двух небольших серверов, которые он использует как резервное хранилище, и через него я имею тоненькую связь с миром за пределами заблокированного уровня.

– Зашибись. – Рэм снял с плитки котелок и приступил к поглощению пюре. – Они знают, что я жив?

– Нет, – ответил Хранитель. – Но боюсь, в тот момент, как спадет блокировка, это перестанет быть тайной. И я уверен, как только Архонт выяснит это, тебя тут же уничтожат, никто не выпустит отсюда такую угрозу.

Рэм залпом допил чай, потом плюнул, залез в рюкзак и вытащил оттуда трофейную бутылку Эсго, самое время выпить. Сполоснув стакан, Рэм плеснул туда местного вискаря.

– Тост, – подняв стопку над головой, провозгласил он, – кто людям помогает, тот тратит время зря, хорошими делами прославиться нельзя. За неблагодарность!

– Замечательные слова, – произнес хранитель, – кто автор?

– Это из древнего мультика мира Земли, их сказала вредная старуха с ручной крысой, которая делал всем гадости.

– Замечательный персонаж, – иронично прокомментировал Хранитель.

Штопор кивнул, соглашаясь. Рэм налил себе еще стопку и на этот раз выпил ее без всяких тостов. Стало как-то очень грустно. Он заглянул в системные сообщения, за сто лет он не получил ни одного в изолированном бункере, черт знает на какой глубине, система, созданная Архонтом, не работала.

– И как там, в городе? Жить можно?

– Да, можно. Но если ты ждешь услышать, что это сверкающий город будущего, я тебя разочарую. Это город не избежал социальных язв прошлого, он ветшает, население медленно сокращается, производственная база почти не развивается. С трудом, но Аран себя обеспечивает. Из-за ограниченности ресурсов, которые можно добыть только снаружи, производства часто испытывают кризис, безработица больше двадцати процентов, в трущобах банды. Социальный интерфейс не действует, и давно перестал быть регулятором общества, его научились взламывать, чтобы стирать неугодную информацию о себе.

– Все веселее и веселее. А что с продолжительностью жизни?

– Ты хочешь спросить про Кору, Гирана, Дарка и прочих?

– Все-то ты понимаешь. Так что, кто-то из них дожил до этого дня?

– Сожалею, но все они давно мертвы. Дарк погиб, удерживая западный форпост. Гиран через три года во время прорыва старого периметра здесь, в Цитадели. Кора умерла сорок лет назад, ее дочь через двадцать лет. Твоей внучке Лирае сейчас шестьдесят пять, она живет в трущобах. У тебя так же два правнука, оба солдаты в конвойной службе, которая работает за периметром. Высоко им не взлететь, Архонт прекрасно помнит, чья кровь в них течет. Про остальных рассказать?

Рэм покачал головой, потрясенный новостью, что в результате их единственной с Корой встречи у него родилась дочь, а его внучка уже взрослая женщина и живет в какой-то клоаке. Его правнуки примерно его ровесники и рискуют жизнью, чтобы заработать, а он все это время дрых, валяясь в трофейном спальнике. Рэм плеснул в стакан новую порцию местного пойла и залпом выпил.

– Сука ты, Хранитель, – произнес он с тоской. – Я жив, а они все мертвы, и единственный человек, вернее, не человек, которого я знаю, это вечно живой искусственный разум, опять слетевший с катушек, и на этот раз, похоже, безвозвратно. Надо было вышибить себе мозги.