Наталья Николаевна опять выглянула из купе. К девочкам присоединился мальчик лет пяти, и они втроем о чем-то там хихикали на весь вагон.

– Представляешь? Сплю, и словно меня в бок «Вставай!». Открываю глаза и спросонья ничего понять не могу. Что-то большое между верхних полок зависло. Проморгалась, глядь, а это тот очкарик, мать его дери, на полку к Надюшке лезет. И уже трусы снял, подлец. Я, как была, в ночнушке, соскочила. Одной рукой его за ногу, а другой дверь открываю и ору благим матом!

– Боже мой, – Юля руками зажала рот. – Наталья, какая вы молодец!

– Чего молодец-то? – видно было, что при одном только воспоминании женщина опять взволновалась до предела.

– Не побоялись!

– А чего его бояться? Урод! Прости душу грешную. Правда, он ногой-то мне хорошо так по лицу двинул, – Наталья Николаевна потерла левую скулу, словно физически снова ощутив тот удар. – Но куда он отсюда денется? Быстрее проводницы примчался мужчина из соседнего купе. Потом еще один. Ой, я думала, они его убьют… – Женщина замолчала, погрузившись в раздумья.

– И что дальше?

– Да ничего. Проводница тут же вызвала дежурного по составу. А когда к М. подъехали, этого маньяка сдали в участок. Они очень просили, чтобы я заявление написала. Сейчас вот ходила на еще один допрос. Сильно взялись за это происшествие. О таком же не любят говорить. – Наталья поморщилась, словно увидела что-то неприятное, вызывающее отвращение, что ли. – А дети вообще боятся… Сколько случаев – терпят, страдают и молчат… Но, представляешь, а мы-то ни одни такие! Еще нашли…

– Какой кошмар! А проводница та с ним, что ли, заодно?

– Не-е-е. Он деньги хорошие дал, вот она и рискнула… без билета. Ее уволили. Жалко, ведь она ни при чем все-таки… А теперь начальство боится, что я решу и на них в суд подать.

– Наталья, у меня слов нет. А как девочки?

– Испугались, конечно. Представь, спят себе ангелочки, а тут бабуля их вопит, кто-то орет, потом маты сплошные. Но, Юленька, это же мелочи по сравнению с тем, что могло бы произойти!

На Юлю нахлынули собственные воспоминания, и, еле сдерживая слезы, она поведала свою историю новой подруге.

Нетерпение достигло апогея. Поезд приближался к своему конечному пункту на Ярославском вокзале, и усидеть на месте стало просто невозможно.

– Юленька, ты точно записала мои координаты? – в сотый раз спрашивала Наталья. – В ближайшую неделю жду тебя в гости, – вновь приглашала она Юлю, которая снова отвечала утвердительно. – А тебя точно встретят? Ну ладно тогда, девочка моя! Иди, я тебя обниму.

Юля обняла Наталью Николаевну от всего сердца. Пять дней в пути, сто двадцать часов бок о бок, семь тысяч двести минут откровенных разговоров. Они сблизились, и не хотелось расставаться. Потом расцеловалась с Наденькой и Любочкой. Это так символично было – уезжать в новую жизнь с такими попутчицами: Надеждой и Любовью.

– Ну, всё, ты иди. Не жди нас, – подтолкнула ее к выходу Наталья. – Мы пока свои баулы упакуем.

Москва в последний день первого летнего месяца была прекрасна. Солнечная, радостная, словно специально для Юли, она накануне умылась теплым ливнем и сегодня к обеду срочно высушивала оставшиеся кое-где небольшие лужи. Юля на пару секунд замешкалась в дверях вагона, зажмурилась от солнечных бликов и вдруг… увидела маму.

– Юленька! – «мама» радостно помахала ей.

– Как же вы похожи! – вместо приветствия выдохнула девушка.

– Ну, так мы же сестренки, – Надежда Сергеевна радостно улыбалась и обнимала взрослую племянницу. – Пойдем, давай мне сумку. Там такси уже ждет.

Юля была благодарна тете Наде за то, что та не мучала ее расспросами в дороге и позволила вдоволь насмотреться на широкие проспекты, на сплошной поток машин, на красивые ухоженные клумбы. Москва. И манила и пугала одновременно. Между тем Юля верила, что не зря. Не зря она сейчас здесь. Юля верила в Москву.

Вечером, сидя на кухне с тетей Надей и ее добродушной лабрадоршей Марусей, Юля потихоньку приходила в себя, переваривая увиденное.

– Жаль, конечно, что Ивана нет уже, – вздохнула Надежда Сергеевна, – он бы тебе точно помог с работой. Но ничего, мы и сами справимся. Юля, ты только ее не корми. Она, как пылесос, всё сметает.

Девушка не могла не улыбаться и не в силах была не кормить эту забавную собаку. Умное белое лицо (ну как его назвать мордой?) с коричневыми глазами следило за Юлиными движениями, ни на миг не отводя сосредоточенного взгляда.

– Не верь ей, она не голодная. Маруся, иди отсюда! – хозяйка легонько стукнула по спине ласковую попрошайку.