Вольфгер не обратил внимания на то, что в минуту опасности обычно вежливый гном перешёл на «ты».

Барон с трудом расцепил сведённые судорогой пальцы и начал оттирать их снегом. Гном быстро обшарил башенку. Его добычей стал скверно откованный меч, охотничий нож и арбалет с полудюжиной болтов. Арбалету гном особенно обрадовался.

– Добротная работа, настоящее боевое оружие! Но как запущено! Тьфу! Руки бы оторвать тому, кто… Впрочем, он своё уже получил. Ну-ка, попробуем!

Гном наложил болт на ложе, повернул рычаг, проволочная тетива заскрипела, и болт лёг на своё место.

– Отлично! – довольно сказал Рупрехт. – Вот оружие по мне, не то, что эта железная кочерга, – он презрительно кивнул на меч, валявшийся на скамье. – О, да тут кое-что съедобное осталось, может, подкрепимся?

– Я не могу, доедать после этой твари, – покачал головой Вольфгер.

– Это же обычная еда! Что в ней такого? Впрочем, не хочешь – не надо. Ну хоть глотни, на морозе самое то.

Вольфгер взял бутыль, недоверчиво понюхал и, преодолевая отвращение, глотнул. В бутыли была сивуха. Вонючая, но крепкая. То, что надо.

– Второй часовой мой, – с ноткой ревности объявил гном. – Надо арбалет опробовать. Эльза, веди.

Они подобрались к очередному повороту стены, и Вольфгер осторожно выглянул из-за угла. Второй часовой был осторожнее первого. Он не сидел в башенке, а ходил по стене, время от времени заглядывая вниз. На поясе у него висели длинный кинжал и сигнальный рог. Часовой был готов поднять тревогу в любую минуту.

Гном лёг в тень наружных зубцов стены и бесшумно пополз. Вольфгер пытался следить за Рупрехтом, но вскоре потерял его из виду в снежной круговерти, перемешанной с утренними тенями.

Внезапно гном появился за спиной часового и громко окликнул его:

– Эй, ты!

Разбойник стремительно обернулся, хватаясь за кинжал, но тут же грохнулся на спину, в агонии загребая руками и ногами. Из переносицы у него торчало оперение арбалетного болта.

Вольфгер выскочил из-за угла, подбежал к гному и заорал на него:

– Ты что вытворяешь, ненормальный? А если бы он успел тебя кинжалом пырнуть, а?

– Так не успел же, – пожал плечами Рупрехт. – А в спину я даже разбойникам не стреляю.

– Боги, за какие прегрешения вы послали мне этого твердолобого гнома? – пробормотал Вольфгер. – Что я такого сделал?

– Ладно, не ворчи, – примирительно сказал Рупрехт. – Начало положено, двое мерзавцев уже получили своё, это главное. Кое-какое оружие у нас теперь есть, пора идти дальше. Эльза, скажи, чтобы спуститься со стены, нужно идти обратно?

– Нет, здесь есть другая лестница, идите за мной, я покажу.

Лестница действительно была рядом, но без Эльзы барон и гном её бы не заметили, поскольку она не выступала над внутренним бортиком стены.

Оказавшись на земле, девочка тихо спросила:

– Теперь куда, господа рыцари?

– Теперь нам бы нужно вернуть свои вещи, – ответил гном. – Ты не знаешь, где они могли бы быть?

– Наверное, в покоях матери аббатисы, где же им ещё быть? Больше негде…

– Ты можешь отвести нас туда? Покои не заперты?

– В монастыре нет замков, – ответила Эльза. – Пойдёмте, только чур я первая.

Они шли по территории монастыря, и Вольфгеру казалось, что их ведёт не обычная девочка, худенький и несчастный ребёнок, а демон мести – холодный, безжалостный и беззвучный, как ночной кошмар.

Внезапно Эльза, свернувшая за угол дома, резко отшатнулась и упёрлась ручками в грудь Вольфгера.

– Дальше нельзя, – прошептала она. – Там!

– Что там?

– Там разбойник. Стоит…

– Один?

– Я видела одного.

– Этого попробуем взять живым и допросить, – сказал барон.

Он половчее перехватил охотничий нож часового и выглянул из-за угла. Перед ним лежала маленькая площадь. На другой стороне виднелся дом с освещёнными окнами, по-видимому, трапезная. Оттуда доносились пьяные крики. Посередине площади выделялась засыпанная снегом клумба. В неё был вкопан крест с фигурой распятого Христа. Перед распятием стоял вдребезги пьяный человек в распахнутом полушубке и, качаясь, мочился на него. Он был так увлечён своим занятием, что не услышал шагов Вольфгера за спиной.

Разбойник задушенно ахнул, когда почувствовал у горла холодное и острое лезвие ножа.

– Ты кто такой? Ты это чего? – прохрипел он, не делая попытки вырваться, потому что чувствовал, как по шее бежит струйка крови от пореза.

– Я-то? – усмехнулся за спиной незнакомец. – Ну считай, что я твоя смерть. Иди вперёд и не вздумай дёргаться. И спаси тебя господь орать. Понял?

Конец ознакомительного фрагмента.