– Странно, что при таком отношении к делу ты все еще в своем уме.

– Это спорный вопрос, – заметил Рихтор и улыбнулся.

– Есть еще одна особенность моего дара. Ограничение давности преступления – две недели. Если от момента смерти проходит более четырнадцати дней, я ничего не вижу. Опять же, чем меньше времени прошло, тем ярче мои видения.

– То есть две недели – предел?

– Да, Гийон.

– Тогда вариант с другими жертвами отпадает. Предыдущая погибла около месяца назад.

– Я могла бы поучаствовать в других расследованиях.

Гийон не без удивления посмотрел на нее. Человек, который добровольно соглашается пройти через все это точно должен быть не в своем уме.

– Ты работаешь только с моей группой и ни с кем больше.

– А как же остальные?

– Невозможно помочь всем на свете. Так что оставь свой запал для других дел, например, займись собой. Тебе это идет на пользу.

Кайлин молча проглотила намек и, сжав губы в тонкую линию, отвернулась. Неужели она все еще настолько плохо выглядит? Неужели стереотип поведения, который она отрабатывала столько лет, навсегда закрепился за ней?

– В отличие от нас с тобой, – прохрипел Маркус, – Кайлин сегодня выглядит превосходно.

И, в подтверждение своих слов, стукнул подопечную по спине.

Кайлин тут же выпрямилась на стуле и вперила гневный взгляд в Маркуса.

– Вот, теперь ты смотришься просто потрясающе! – засмеялся он и тут же схватился за голову.

– Это кара Господня, – улыбнулась Кайлин. – Жаль только, что на моего опекуна она, кажется, снизошла не в полной мере.

– Еще одно слово про твоего опекуна, – прошипел Гийон, – и ты отправишься мыть его кабинет!

– Простите, Хозяин, – ответила она и поклонилась.

Маркус, Сианна и Рихтор не смогли сдержать смеха.

– Думаешь, если обладаешь даром нейрами, я стану перед тобой на цыпочках ходить?

– Что такое «нейрами»? – неожиданно спросила Кайлин, разрядив тем самым обстановку.

– Нейрами, – ответил Рихтор, – это люди с определенными экстрасенсорными способностями. Большинство нейрами объединены в Гильдию.

– Интересно.

– Тебя все равно туда не примут, – рассмеялся Рихтор.

– Это почему же?

– Пробужденных не берут. Вы для них – люди второго сорта.

– Не только для них… – заметила Кайлин.

– Тебя что-нибудь не устраивает? – оживился Рихтор.

– Почему же, все прекрасно. Я довольна своим рабским положением в этом обществе и отношением коренных жителей к своей персоне. Все так дружелюбны, а, главное, очень уважительно ко мне относятся, особенно мой опекун.

Гийон приподнял брови, вопросительно глядя на нее.

– А еще мне нравится моя новая должность: крутиться возле стольких почтенных даниилов – это же настоящее Провидение, особенно когда ни черта не понимаешь в такой работе. Зато можно строить из себя важную персону: я ведь, мать вашу, аналитик!

– Это хорошо, что ты реально оцениваешь ситуацию, – засмеялся Рихтор.

– По-твоему, это смешно, Рихтор? – понизила тон Кайлин. – Представь, что завтра ты проснулся и оказался в чужом мире. И вот ты так же сидишь в кафе в окружении абсолютно чужих для тебя людей, презирающих само твое существование, и благодаришь их за то, что взяли тебя на работу.

– Рихтор не давал согласия на криогенизацию, – перебил ее монолог Гийон. – А ты получила второй шанс. Так кого ты винишь в том, что ни черта из себя не представляешь теперь? Не нравится работать аналитиком – не работай вообще. Средства тебе это наверняка позволяют. А если ты хочешь нам рассказать, какой великой и гениальной была в прошлой жизни, так нам на это наплевать. Здесь ты не более, чем стул, стоящий у этого столика.

Кайлин нечего было ему противопоставить. Она знала, что он прав на все сто. Обидно? Безусловно, обидно. Какую работу она могла получить в этом мире? Уборщицы? А не работать вообще она не могла. Не так ее воспитали. Когда ей в Центре предложили эту должность, она поначалу обрадовалась. Но только потом в ходе разговора поняла, что они не спрашивали ее мнения, они приказывали. Столько лет, потраченных на обучение, столько бессонных ночей, принесенных в жертву великой идее, и все впустую. Мысль о том, что можно все вернуть, наверстать упущенное, манила… Но Кайлин знала, что платой за это станут ее убеждения и идеалы. А она никогда не хотела попускаться такими вещами. Когда-то дать слабину оказалось просто, но счет за этот поступок стал непомерным.

– Чем мы будем заниматься сегодня? – спросила она.

– Работой, – ответил Гийон. – Наш офис на третьем этаже. Ено тебе все покажет. Я даже нашел для тебя отличный рабочий кабинет. Будешь перебирать и раскладывать бумажки.

– Вы все еще используете бумагу?

– Конечно, – пожал плечами Гийон. – Это просто и более надежно, порой, чем техника.

– А можно мне поработать с материалами дел, которые мы расследуем?

– В свободное от основной работы время.

– Все ясно, – хмыкнула Кайлин.