Глава «Странное дело» – особенная. Все детективные истории, что туда вошли, на мой взгляд, весьма и весьма странные (другого слова тут и не подберешь) и во многом знаковые для современной криминальной России. Среди них дело бывшего главы издательства «Известия» Эраста Галумова. Руководитель следственной группы по его делу следователь по особо важным делам Следственного управления ФСБ Сергей Белоусов и его помощник Алексей Колобов были задержаны за вымогательство с семьи Галумова 65 миллионов рублей в биткоинах. Они недавно получили сроки. Но и сам Галумов за решеткой и рассказывает просто удивительную историю про то, как спасал «секретные списки» Президента, про британскую разведку МИ-6 и многое другое.

Дело следователя Музраева, которого считали самым близким другом главы СКР Александра Бастрыкина (арест Музраева даже расценивали именно как удар по нему) я тоже не могла обойти стороной. Главный следователь Волгоградской области, по версии следствия, якобы хотел взорвать тамошнего губернатора.

Или вот дело пожилого полковника КГБ-ФСБ Владимира Заречнева (обвинялся по экзотической статье «Обещание посредничества во взяточничестве», которую переквалифицировали на «мошенничество»). Заречнев – легенда, внедрялся в самые опасные банды и однажды даже разоблачил итальянскую мафию, за что получил награды из рук руководства СССР. О некоторых проведенных им спецоперациях сняты учебные фильмы для студентов академии ФСБ.

История Заречнева показательна – пришли времена, когда честная репутация, былые заслуги, ордена, друзья-однополчане ничто для системы. И дать гарантии, что в какой момент ты не окажешься на пути катка, сегодня не может никто. Сам Заречнев дает простой «рецепт»: оставаться человеком несмотря ни на что и верить, что любой срок рано или поздно заканчивается, а жизнь есть и за решеткой.

Еще одно странное дело – в конце 2020 года начальник ОМВД по Кизлярскому району Дагестана полковник Гази Исаев обвинен в причастности к терактам на станциях московского метро «Лубянка» и «Парк культуры» 29 марта 2010 года (тогда 39 человек погибли и более 100 получили ранения). Причем, по версии следствия, Исаев в числе прочего лично подвозил одну из смертниц. Злая ирония – полковнику был заочно вынесен шариатским судом смертный приговор как раз за его многолетнюю непримиримую борьбу с террористами. Благодаря ему было уничтожено несколько сотен боевиков.

В одном ряду с серьезными расследованиями стоит мой маленький материал про пранкера, который неудачно пошутил, упав в вагоне поезда метро и сымитировав приступ коронавируса. Его дело тоже показательное. Да, шутка неуместная, но еще более неудачно пошутили правоохранители, расследуя его дело больше года! Все это время он в СИЗО. Дома маленький ребенок. За неудачные шутки сажали разве что при Сталине. Но почему-то жестокости системы в случае с пранкером почти никто не удивился.

Одну из глав этой книги я посвятила смерти националиста Максима Марцинкевича по прозвищу Тесак. Для меня его история стала очень личной. Все последнее время за решеткой он писал мне письма или с просьбой о помощи, или рассказывая, что происходит, по его мнению, несправедливого и неправильного за решёткой. Он верил, что я могу это как-то исправить. Эта вера осталась у него со времен, когда он сидел в «Кремлёвском централе», куда я приходила с проверкой, как член ОНК Москвы. Мы много общались в камере, он старался к каждому приходу правозащитников подготовить перечень болезненных тем, предлагал решения, сообщал, в каком СИЗО и кто сильно болеет, кого мучают и т. д. Я потом проверяла информацию, и почти всегда она подтверждалась. А его инициативы (например, как сделать перевозку заключенных гуманной) были очень разумными. Еще он был находчивым и веселым. Об одной из его шуток вы прочитаете в главе про «Кремлевский централ». Я не знаю, виновен ли Тесак в том, в чем его обвиняют. Могу только говорить по своим ощущениям после общения с ним – он далеко не убийца. Он мог повести за собой молодежь, он искренне боролся с педофилами и наркоторговцами. Но что за скелеты были у него в шкафу с начала далеких 2000-х? Для меня очевидно, что все произошедшее с ним связано со страшной «казнью дага и таджика» 2007 года, на которой он, судя по моим данным, был оператором (снимал видео, возможно, не зная, чем закончится «сюжет»). Кто и с какой целью режиссировал это зверское убийство? Точно не он. Ни фантазии, ни, что главное, жестокости у Тесака на такое не хватило бы. Это сделали другие люди, которые, как мне кажется, и стоят за его гибелью.

Накануне своей смерти он сказал по телефону адвокату: «Теперь мне никто не поможет, ни Ева Михайловна, ни сам президент». А потом его нашли мертвым. И это был как вызов всем нам. То, что случилось с Тесаком, очень похоже на казнь без суда и следствия. Как во времена инквизиции.

«Будни ОНК: хождение за три горя» – эта глава состоит из описания будней общественного контроля. По-хорошему, про все это надо было бы написать отдельную книгу, но будет ли она интересна широкой общественности? Так что рада возможностью поделиться хотя бы несколькими своими материалами. Два из них – пример того, на что способны члены ОНК, если придают публичности нарушения, которые видят.

Сколько бы мы ни писали рекомендаций в журнале ОНК СИЗО № 6 (единственный следственный изолятор для женщин в Москве) и сколько бы ни говорили руководству УФСИН, там ничего не менялось, и страшный перелимит сохранялся. Но всего лишь одна моя публикация под названием «Женский АД в СИЗО 666» полностью изменила ситуацию. Также одной публикации было достаточно, чтобы вип-камеры в «Матросске» заселили простые арестанты, а жуткие камеры в подвале закрыли.

Еще в начале своей деятельности правозащитника я много писала о женщинах в СИЗО, которые нанесли столь смехотворный ущерб, что выдавать их за опасных преступниц даже стыдно, и которым не стоило определять самую жесткую меру пресечения. Это, а также то, что я несколько раз говорила о необоснованных арестах женщин председателю Верховного суда РФ Вячеславу Лебедеву (а он потом давал поручения провести анализ женских арестов) возымело действие – сажать женщин стали намного реже. К слову, помню, как он удивился, в первый раз услышав, что многодетная мать может оказаться в СИЗО по обвинению в «экономической статье», имея московскую прописку. А таких историй было тысяча и одна.

Разоблачение вип-камер было, без преувеличения, опасным. И тут благодарность тогдашнему директору ФСИН Геннадию Корниенко и его заместителю Валерию Максименко, которые поддержали меня в этой ситуации.

Я всегда руководствовалась «правилом трех дней». Если с момента обращения правозащитников прошло три дня и ничего не сделано, то я имею полное моральное право предавать это огласке. Разумеется, в экстренных случаях ждать три дня нельзя. Но вообще это как «Вам шашечки или ехать?» (нужно реальная помощь или шум в прессе?). Конечно, ехать. Приведу в пример одну историю. Однажды в СИЗО нашла генерала Минобороны. Он сидел в камере с уголовниками, мыл полы и драил унитаз, фактически прислуживал им. Когда мы зашли туда, криминалитет над генералом измывался, а он сам изображал улыбку: «Это хорошие люди, я благодарен им за все». Под предлогом сообщить ему информацию о его здоровье, мы его вывели в отельный кабинет. Там генерал зарыдал. Я впервые видела, как плачут генералы. Начальнику СИЗО мы поставили условие: или его немедленно переводят в безопасное место, или мы придаем историю огласке. Он перевел. И я рассказала об этой истории только спустя много времени и без упоминания ФИО. А еще этот случая с генералом пример того, зачем нужны ОНК. Посадить в пресс-хату его решили, конечно же, не сотрудники СИЗО. Их попросили это сделать оперативники и следователь всесильного ведомства, которое вело дело генерала. Отказать спецслужбе начальнику СИЗО сложно. Но когда правозащитники вмешиваются в дело, то он смело может сказать «ходокам в погонах» примерно так: «Я не могу вашего обвиняемого перевести в худшую камеру, поскольку он на контроле у ОНК». Подобных историй знаю множество. И именно из-за них долгое время члены ОНК были врагами нерадивых следователей, которые не скрупулезно собирают доказательства, а занимаются прессингом и выбивание признаний.

Два материала посвящены моему расследованию вымогательств в СИЗО № 3. Людям со слабыми нервами не стоит их читать. Я до сих пор волнуюсь за безопасность двух заключенных – студента и бывшего водолаза-спасателя, которые не побоялись рассказать мне тюремную правду и тем самым выступить против целой ОПГ. Водолаз выплатил вымогателям полмиллиона рублей, но издевательства не прекратились, и он вряд ли сможет забыть все то, через что ему пришлось пройти. Возбуждено уголовное дело, надеюсь, следствие доведет его до конца. Студента в конце 2020 года едва не изнасиловали, но денег от него так и не получили. Думаю, показания этого парня также лягут в основу нового уголовного дела против вымогателей.