В сараюшке, где должен жить пастух, их встретил тяжёлый смрад. Тощая фигурка, в которой невозможно было узнать пастуха Осса, скорчилась на постели. Сплошные корки покрывали лицо.

— Жив, — произнесла Пася, срывая с пояса кружку. — Давай эликсир.

Осс пил, гулко глотая. Пася тем временем оглядела хозяйство пастуха: кувшин с водой, под потолком венички травы: мята, подорожник, чистотел и особенно много зверобоя.

— Правильный старичок! — вынесла приговор Пася. — Давай, Арчи, воду кипяти, а я пока отвары приготовлю.

Иной горе-травник услышит такое, так его перекосить может. Как это: отвар делать на холодной воде? Ему бы взглянуть, как готовила отвары Пухана. Сожмёт в кулаке пясточку сушёной травы, та сразу в порошок рассыплется. Порошок кинет в ключевую воду, что-то пошепчет — отвар готов.

Откуда Пасе знать всё это? Так на то она и лекарка, уже два дня как.

Чудесным настоем Пася омывала старику лицо, руки, тело. Смывала корки и струпья, не пугаясь гнойных выделений, не смущаясь наготы. Детское курносое личико обострилось, обретя невиданное выражение.

— Арчен, подними дедушку на руки, я ему подстилку сменю. Не годится старому на гноище лежать.

Осс медленно открыл глаза.

— О, дудочник! Видишь, какой я стал?

— Ничего страшного. Идёшь на поправку.

— Спасибо на добром слове. Только девочку ты зря привёл. Здесь не место для детей. Здесь обитает смерть.

— Мама говорила, что она лечит всё, кроме смерти, — серьёзно объявила Пася. — Значит, мне осталось вылечивать смерть.

— Ишь ты, какая отважная! Давай, лечи.

— Это наша лекарка, — пояснил Арчен.

— Тогда вам надо бы в усадьбу. Здесь я, один старик, а там — ужас, что делается.

— Я знаю. Только мне сначала надо разобраться, что за болезнь приключилась. А то они меня оглушат, так и не пойму ничего. А тут — тихо.

— И как, разобралась?

— Разобралась, дедушка. Мы с Арчи дальше пойдём, а ты через денёк иди в усадьбу. Тут ты ничего не вылежишь.

Арчен с Пасей подходили к нижнему источнику, когда Арчен не выдержал и спросил:

— Так удалось тебе понять, что здесь случилось?

— Удалось… Хотя лучше бы не удавалось.

— И что так?

— Ой, чо скажу… Но только тебе. А ты уже решай, говорить другим или нет.

— Там так непросто?

— Непросто… — вздохнула Пася.

Рассказ о том, что стряслось в селении и долине занял целый час, так что Арчен с Пасей успели дойти не только до источника, но и до ворот усадьбы.

По ночам ворота бывали заперты, хотя какие враги или разбойники могли объявиться в этой глуши? Регулярные походы на колдовское селение повыбили всю местную вольницу. Днём ворота распахивались настежь и никем не охранялись, слишком уж много работного люда шастало туда и сюда по всяческим надобностям. Сейчас ворота оказались заперты среди бела дня. Чуть в стороне возле стены были не сложены, а в беспорядке свалены тела умерших от моровой горячки. Здесь лежали стражники и рабы, служанки и огородники, и даже родня владельца, которую хотя бы в смерти не удавалось отличить от простого люда. Трупная вонь разливалась окрест и ещё больше разносила чумную заразу. Ни бродячие собаки, ни вороньё не кормились возле смрадной кучи. Они чуяли смерть и стремились бежать куда подальше. Разве что чащобный жаб мог лакомиться полуистлевшей плотью.

Стучаться в ворота не было никакого смысла, и Арчен попросту снял запор, как делал уже не раз.

Двор был пуст. Не появилось ещё намёка на запустение. Чудилось, люди просто исчезли, бросив работу на полудвиге.

— Что ж это такое? Неужто все умерли? — воскликнул Арчен.

Опровергая его слова, открылась одна из дверей, и во дворе показалась старуха. Узнать её казалось невозможным, но Арчен узнал.

— Здравствуйте, госпожа Касьяна.

Каська подняла выцветший взгляд.

— А, дудочник! Значит, правду Ирган сказал, как перемрут все простые люди, тут колдуны с горы спустятся, и всё ихним будет. Только ты малость поторопился, я покуда ползаю.

— Госпожа Касьяна, я не грабить пришёл, а лечить. Эликсир у меня с собой. Выпить надо малую кружечку, и чума отступится.

— А и выпью, — сказала старуха. — Мне всё равно ничто повредить не может. Душа во мне держится только потому, что ей деваться некуда.

Живых, верней, пока живых людей оказалось довольно много. Мужчины были стащены в помещения, где прежде были столярные мастерские, женщины, где располагались кухни.

Арчен передал бачок с эликсиром в распоряжение Паси, а сам спросил у постаревшей Касьяны:

— Кузнец Ирган жив или помер?

— С вечера дышал, а как сейчас — не знаю. Он человек крутой, лежать вместе со всеми не желает, помирает в одиночестве.

Ирган лежал в той мастерской, что могла запираться. Впрочем, дверь была прикрыта, но не заперта. Неподалёку от горна был брошен тюфяк, и на нём лежал кузнец.

— Здравствуй, учитель, — произнёс Арчен, входя.

— А, чародей! Припёрся полюбоваться, как я буду издыхать…