Следователь Максим Поперечный отправляется в отпуск к своему однокашнику в провинциальный тихий городок Городище. Как выяснилось, он подъехал не в самое подходящее время: за последнюю неделю в городе было совершено три убийства, чего никогда не случалось прежде. В первом случае был убит в собственной квартире пенсионер Хеснияров, бывший председатель исполкома, во втором пожилая женщина-пенсионерка, в прошлом простая акушерка родильного дома, в третьем - бывшая учительница. Следователи выдвинули версию, что в городе действует маньяк. Начальник следственного отдела подполковник Размолов попросил помочь Поперечного в расследовании убийств. Ознакомившись с материалами, майор Поперечный решает, что все три убийства совершил один и тот же человек, но это не маньяк....
Глава 1. Два убийства за неделю
Итак – отпуск! А что такое отпуск? В первую очередь – это осуществленная мечта, желанное приволье и никакой службы. Сравнительно небольшой, но такой приятный отрезок времени, когда предоставлен только самому себе. В каком-то смысле отпуск – душевный полет и праздник тела, суть которого сводится к одному – абсолютному ничего не деланию! Именно в отпуск можно проваляться в постели, эдак так, часов до девяти. Неспешно позавтракать, подумать о бренности бытия, вспомнить о том, что на нижнем этаже живет хорошенькая незамужняя соседка, которая весьма тепло здоровается при каждой встрече и наверняка открыта для близких отношений. Отпуск – это перспектива какого-то красивого романа, который может вылить во что-то серьёзное. Да мало ли что можно осуществить во время отпуска длинною в пять недель, когда совершенно нет никаких планов. Ну не ехать же в морской круиз за две тысячи баксов!
Можно осуществить желание попроще…. Например, навестить старинного друга, которого лет пять уже не видел (хотя не единожды собирался к нему нагрянуть, да и он неоднократно зазывал к себе), с которым связаны многие вехи и знаменательные этапы собственной и его судьбы. Не так уж много осталось друзей, к которым можно зайти безо всякого предупреждения, длинно позвонив в дверь. И при этом знаешь абсолютно точно, что друг не слепит удивленного лица и окажет тебе самый сердечный прием, в какое бы время суток ты не объявился.
В тридцатипятиградусную жару, что стояла весь июль, особенно никуда не двинешься, – любой выезд ни то что из города, даже из собственного района воспринимается, как событие экстраординарное, – но в последнюю неделю, когда зной значительно спал, я решено ехать. Жизнь – штука скоротечная, неизвестно, когда еще можем сведемся, так чего же откладывать встречу на неопределенное время.
На дорожные сборы угрохал половину дня, хотя ничего особенного я с собой не взял, так, обычный дорожный набор, уместившийся в небольшом чемоданчике. Уже в глубокий вечер, когда город тронула легкая прохлада, я отправился на своей старенькой «Ниве» в славный город со старинным названием Городище.
Городок провинциальный, маленький, каковых в России наберется ни одна сотня, – самая что ни на есть глубинка, – расположен на правом берегу Камы близ впадения в нее тихой речушки Тоймы, заросшей прибрежным кустарником так густо, что зачастую к воде и не подойти. Само же Городище по утверждению историков едва ли не старше Казани с ее более, чем тысячелетней историей. Поскольку, как селение, было выстроено еще в первом веке нашей эры, то есть много раньше наших славных в российской истории городов. Назывался некогда этот город Чертовым Городищем. Поскольку, согласно легенде, в месте на высоком холме близ впадения реки Тоймы в Каму находился некогда большой языческий храм в виде беседки на четырех столбах с жертвенником посередине. Охранял тот храм ужасного вида крылатый змей с рогами, ведающий обо всем, поэтому прозванный местными жителями чертом.
В языческий храм приходили люди из разных мест, зачастую весьма далеких, желавшие узнать будущее свое или своих близких. Возможно, с тем, чтобы попытаться скверное будущее как-то изменить к лучшему или, по крайней мере, если не удастся, то хотя бы подготовиться к худшему. Приходили люди в храм всегда с подношениями, приносили в жертву баранов, коз, гусей и прочую живность. Если жертва приходилась по вкусу крылатому и рогатому змею, который крайне резко показывался людям на глаза, разве уж в глубокую ночь, то пришедший в храм чувствовал легкое дуновение ветра от взмахов крыльев змея и его утробный шепот, сообщающий человеку то, что он желал знать.
Так длилось из века в век, и люди из поколения в поколение передавали весть об этом змее и его способностях знать о каждом человеке всю его светлую и темную стороны. И кто был посмелее, или кого заставляла и направляла большая надобность, шли к этому змею-черту за сведениями, о каковых хотели непременно ведать. Неизвестно, скольким людям змей помог, а скольких обрек на погибель, сообщая им то, что знать им наперед не дозволено. Но однажды черт-змей вдруг запропастился. Поговаривали, что он перелетел в другое, более спокойное место и поселился в пещере холма у Казанки реки близ впадения ее в Волгу. Почему он снялся с насиженного места? Да потому, что рядом с высоким холмом, где находился языческий храм, появился и стал расти и шириться город, прозванный впоследствии в память о крылатом змее Чертовым Городищем.
Со временем первое слово в названии города как-то отпало – кому ж понравится проживать в месте, именуемом одной из самых значимых темных сил. Эдак ни городу, ни его насельникам никоей удачи в веках не видать. И город стал зваться местными жителями просто Городищем, что и было закреплено указом императрицы Екатерины Великой в одна тысяча семьсот восьмидесятом году. С тех пор Городище сделался уездным городком, каковым, по сути, является и по сей день…
Двести с небольших километров до Городища я преодолел где-то за три часа без четверти: кое-где на федеральной трассе М7 до сих пор велись ремонтные работы, затеянные еще пару лет назад. Въехав в город и оставив поворот на Набережные Челны по левую руку, я повернул к центру Городища, а потом стал забирать на северо-восток, проехал по благоустроенной улице Чапаева и повернул на улицу Чернышевского. Проехав по ней два квартала, я повернул на улицу Бехтерева, проехал еще квартал и встал возле двухэтажного каменного купеческого дома времен конца позапрошлого века, каковыми Городище и по сей день гордится и, похоже, не собирается сносить. Здесь, в двухквартирном доме с двумя отдельными парадными всю свою сознательную и бессознательную жизнь – поскольку в этом доме и родился – проживал мой друг и некогда сокурсник по Казанскому университету Размолов Евгений Николаевич. Он был коренным жителем Городища, поскольку его отец, дед, прадед и даже прапрадед – а дальше он свою историю не прослеживал – проживали в этом городе. Причем прапрадед Евгения Николаевича, Размолов Евстафий Ефимович служил в конце первой половины девятнадцатого века секретарем городской управы в то время, когда городским головой был купец-хлеботорговец Иван Васильевич Шишкин. Отец известного художника Шишкина, автора всем известного художественного полотна под названием «Утро в сосновом лесу».
Это был мой не первый приезд в город на реке Каме, носивший старинное название Городище. Первый раз я приехал к своему другу в этот город, когда тот служил в органах милиции простым следователем в звании лейтенанта юстиции. В следующий мой приезд я застал его капитаном. А потом мои визиты стади почаще, но всякий раз я сваливался Жене Размолову, буквально, как снег на голову. Конечно, если бы я добирался поездом, то, непременно, позвонил бы Женьке, и тот меня бы встретил, даже если у меня из багажа у меня была бы только шариковая ручка. Но я прибыл на своем видавшим виды авто и набрал телефонный номер Размолова, практически находясь у дверей его дома. Был уже вечер выходного дня, однако Женька долго не отвечал. Наконец, я услышал знакомый голос в трубке: