– Ах ты, мой милый сукин сын, - почти рыдал я, растроганный, - как ты здесь оказался?

– Я-то ладно, тюрьма - мой дом родной, - горделиво сказал Чина, - но ты-то, ты - один из первых трахальщиков мозгов в классе - как ты попал в наши палаты?

Я тяжело вздохнул, перешагнул через Педрило, который уже пришел в себя, но подниматься опасался.

– Это долгая история, - с грустью сказал я, - Какие нары свободны?

– Да, любые, - махнул рукой Чина.
– Тебя по какой?

– Не мастер по кодексу, - скромно признался я, располагаясь слева, убийство.

– Мокрое значит, - присвистнул Чина, - Круто. Мы здесь все по хозяйственным сидим.

– А Кифирчик?
– поинтересовался я, усмехаясь.

– А что Кифирчик?
– угрожающе забубнил Кучерявый.

– У Кифирчика ножечек с хлеба соскочил, Тимоха. Он это сам подтвердит, - серьезно сказал Чина и добавил тихо, - а стукачи у нас обычно делают харакири.

– Да, я в коридоре слышал, - побледнел я, вглядываясь в опасный мрак глаз друга детства.

– Верю, Тим, верю, - улыбнулся он.
– Педро, топливо доставай. Гулять будем.

– Это я щас, - вскочил с пола Педро и достал откуда-то бутылочку.

– А он за что?
– спросил я.

– Изнасилование крупного рогатого скота с отягощающими последствиями, сказал Чина и кучерявый загоготал.

– Не надо гнать, - обиделся Педро, - у меня склад сгорел.

– Душа у тебя сгорела, Педро, - уточнил Чина, тоном заезжего американского проповедника.

– Душа, душа, - забормотал Педро, - сдалась мне эта душа. Пить давай...

И мы дали. Самогончик оказался знатным - с одной бутылочки заторчали все. Потом была ночь. Этакая странно темная, полная специфических звуков тюремная ночь, быстро сменившаяся не менее странным тюремным утром.

Как только мы открыли глаза, Чина принялся инструктировать меня, как следует держаться на допросе. В общем, дело обстояло не так плохо. Главное, как я понял - правильная позиция. "Вообще-то дело твое табак", - сказал, оканчивая инструктаж, Чина. Конец фразы совпал с вращением ключа в замочной скважине. Толстый, жирный служащий нашего пансиона повел меня на допрос.

После темных, мрачных тюремных коридоров маленькая комнатка следователя показалась сказкой тарантолога во плоти. Только сам следователь никак не походил на представителя ангельской судейской братии. В этом высоком человеке с интеллигентным лицом было что-то, вызывающее антипатию, выражаясь языком пролетарского вождя можно сказать: "антипатию воинствующую".

– Садитесь, гражданин Арский, - предложил он, приподнимая очки, таинственным образом удерживающиеся на его чрезвычайно узком носу.
– Я Анатолий Микаилович Крапивин - ваш следователь.

– Очень приятно. Я - Тим Арский - ваш подследственный.

– Приятно не менее. Итак, любезный мой, какая злая судьба привела вас в наши пенаты? Как дошли вы до такой жизни?

– Вопрос, полагаю, в большей степени риторический, - невозмутимо сказал я.

– Действительно?
– спросил Крапивин, видимо немало удивившись моей интеллектуальности.
– Хорошо, не будем заострять внимание на происках судьбы. Перейдем к делу, коли вы такой любитель точности. А фактография такова...

– Боюсь, я ничем не смогу вам помочь.

– То есть, вы хотите сказать, что совершенно невиновны. Опасаюсь, подобные заявления не имеют смысла. И еще замечу, что они не пользуются у нас популярностью. С точки зрения закона, и имея некоторую пристрастность, к ответственности можно было бы привлечь каждого, достигшего совершеннолетия.

– И все равно я невиновен.

– Хорошо, - вздохнул следователь, - Вы видели мультфильм "Козленок, который умел считать"?

– Классика.

– Считайте. Убийство Рзы Джабейли - раз.

– Да, но я все объясню...

– Потом, - отмахнулся Крапивин.
– Убийство Андрея Ступнина и Фаика Ахмедова - два

– Постойте, постойте... Кто они такие. Никогда не знал их. Первый раз слышу.

– Ну, как же, уважаемый?
– удивился следователь, - резня у синагоги не ваша ли работа?

– Я, я...

– Не упорствуйте, Арский. Благодарите Бога, что мы не вменяем вам в вину смерть Эльдара Джабейли, хотя я могу и передумать...

Мне стало не очень хорошо. Оперативность наших следственных органов потрясала.

– Не убивал, - твердо сказал я.

– Ну, что ж, если вы желаете вопить "Невиноватая я" - вопите. Не думаю, правда, что от этого улучшится состояние вашего здоровья. Есть свидетели, видевшие вас за несколько часов до того как вы вызвали полицию, входящим в дом профессора. Есть свидетели кровавой бойни, учиненной близ синагоги. И есть улики.

Следователь подтянул к себе древний телефонный аппарат, несомненно, помнящий хриплые голоса вершителей судеб времен культа личности. "Все по делу Арского", - сказал он в черную мглу трубки. Минуту спустя, заполненную нервным постукиванием пальцев следователя, вошел мой конвоир, отягощенный не только нечистой совестью, но и двумя свертками.