– Ты явно не в себе. Пойду, позову доктора.

– Верни мне мой телефон!

От крика вновь замутило. Я откинулась на подушку, делая частые короткие вдохи в попытке справить с подкатившей тошнотой. Под веками закипели слезы. Я плакала от жуткой боли и полного бессилия. Моя душа рвалась к Таирову, а тело было приковано к чертовой койке. И если бы я не боялась, что сделаю только хуже – пешком бы пошла к нему. Я бы пошла пешком…

Когда пришел доктор, моя боль стала вновь такой сильной, что я не спросив у него и половины из того, что хотела, отключилась прямо посреди разговора. Потом я еще несколько раз просыпалась. Но в палате никого не было, и я вновь уплывала далеко-далеко. В следующий раз проснулась от того, что кто-то гладил меня по волосам. Как мама в детстве, когда будила в школу. Я подняла тяжелые, свинцом налитые веки. На стуле, где в прошлый раз сидел Вадик, примостился Таиров. Стул был слишком маленьким и неудобным для него… огромного.

– Скажи, что ты мне не приснился…

– Марина, господи! – Он вскочил. Стул упал. На грохот прибежала медсестра. Пока Федор убедил ее, что все хорошо, пока мы вновь остались одни, казалось, прошла целая вечность. На глаза набежали слезы облегчения.

– Господи, это правда ты.

– Я-я, кто ж еще?

– Я не знаю! Они даже не дали мне телефон, чтобы тебе позвонить! – я все же всхлипнула. Заревела в голос, хотя от этого боль в голове стала просто чудовищной.

– Ну, что ты? – испугался Федор, опустился возле меня. В чистых брюках… Да на колени. Хотя в палате, наверное, тоже чисто, но все же. – Марина! Прекращай! Тебе нельзя, ну?!

И правда! Чего это я? Надо как-то держаться. Потому что здоровье – это не шутки. А я еще родить хотела. Да и вообще…

– Как ты узнал, что случилось? От кого?

Изо всех своих оставшихся сил я подтянула Таирова к себе. Взяла его руку, переплела пальцы и прижалась к этой самой руке ртом.

– Мне Даша позвонила.

– Даша?! Моя… наша… Дашка?

– Угу. Мы с ней вроде как пришли к взаимопониманию.

Уже потом, несколько дней спустя, я узнала, как все было на самом деле. До этого Федор меня щадил, а я сама слишком плохо себя чувствовала, чтобы что-то спрашивать. Оказалось, Дашка решила, будто это она виновата в моем падении. И испугалась так, что не передать! Услышав, как я умоляю Вадика вернуть мне телефон, дочь сама позвонила Таирову и все ему рассказала. О том, что то сообщение писала она, и о том, как потом чуть было меня не убила. Глупая… Слово-то какое выбрала! Она так сильно переживала, что боялась даже показаться мне на глаза. Пришла лишь через неделю.

– Дашка! Ну, что ты стоишь в дверях?! Заходи!

Она опустила голову еще ниже. Сделала шаг. И сразу же остановилась, чтобы отдышаться. Ее плечи дрожали… Мы обсуждали произошедшее по телефону уже не один раз, я пыталась ей объяснить, что она ни в чем не виновата, но она до сих пор не могла посмотреть на меня прямо.

– Доктор сказал, что тебя, может, выпишут в понедельник.

– Ты говорила с моим доктором? – улыбнулась я.

– Нет. Папа говорил… Он думает, что ты домой вернешься.

– Я не вернусь.

– Я знаю.

– Правда?

– Угу. Мне Федор Степанович сказал, что… В общем, что заберет тебя к себе. И у меня спросил… хочу ли я… - голос дочери прерывался все чаще, а потом она все же вскинула взгляд, - спросил, хочу ли я переехать тоже.

– А ты что?

Дашка повела плечом и шмыгнула носом.

– Он здесь каждую ночь сидел. Когда наши все уходили, он приходил… и всю ночь сидел. Кажется, он тебя правда любит. А бабушка отругала меня за то, что я скорую вызвала…

Я попыталась уловить, как Дашка связала между собой эти два события. На какие неожиданные выводы ее они натолкнули.

– Врач сказал, что если бы скорая так быстро не приехала, так легко ты бы не отделалась. – Всхлипнула.

– Ну, и чего ты плачешь? Все ведь правильно сделала! Ты молодец. Иди ко мне… Я по тебе ужасно соскучилась!

– Я даже не думала, что ты можешь упасть.

– Это случайность.

– И что ты об батарею головой ударишься, – всхлипывала эта дурочка уже куда-то мне в шею. Как будто я действительно ее в чем-то винила! Но ведь это была случайность, чистой воды случайность, которая, правда, повлекла за собой вот такие серьезные последствия.

– Еще бы! – шепнула я. Погладила Дашку по волосам. Всеми легкими вдохнула родной аромат. Уже совсем не детский.

– Я не знаю, что мне делать.

– Ничего. Мы что-нибудь придумаем.

– А ты совсем-совсем несчастливая была? – всхлипнула, вытерла потекший нос плечом, а взгляд отвела куда-то в сторону.

– Конечно, нет, глупая! Когда ты родилась, я была самой счастливой на свете, и потом... Ты – самое большое мое счастье, Дашка…

Прерывая наш разговор с дочерью, дверь в палату открылась, и на пороге возникла моя свекровь. Вот кого мне не хотелось видеть. Вообще ничего не хотелось. Ни доказывать ей, ни оправдываться… Она никогда не была мне близкой, а теперь стала совсем чужой.

– Врач сказал, что тебя выписывают.

– Да. Я уже слышала…

– Так вот… - Зоя Кирилловна села на стул. Скрестила худые ноги в щиколотках – как королева на приеме подданных. Драматично, один палец за другим, сняла перчатки с рук и голосом, полным скорби, принялась меня отчитывать: - Твоему поступку, конечно, оправдания нет, но ради сохранения семьи я убедила Вадика не рубить с плеча. Может быть, он сумеет тебя простить. Но для этого тебе, конечно, придется постараться, Марина. И я готова помочь тебе вновь заслужить доверие мужа! Первым делом тебе придется сменить работу. Конечно, сначала найти новую, мы не можем себе позволить действовать необдуманно, но потом… сама понимаешь, с этим типом продолжать видеться ты не сможешь!