Шрифт:
— Ты права. Не могу. Прости.
— Вы д-думаете… Что если я вам не нужна… Что я н-никому не нужна… А я… А как мне жить, если это правда? Что мне делать, если у меня не получается? Что мне делать, если я хочу то, чего никогда не смогу получить? Что? Я не знаю, что? Скажите мне! Я же ничего никому не делаю плохого… Я же никому…
— Аня…
— Что я вам сделала? Скажите, что? Что я не так сделала, что вы меня… Шл… Шл… — явно собиралась выговорить, но не смогла, только еще сильнее заплакала… И еще раз попыталась вырваться…
— Я не имел права. И ты ничего не сделала.
— Но за что тогда? Скажите, за что? Я же старалась… Я же так старалась… Я же всегда стараюсь, а получается… Ничего не получается…
Будто совсем обессилев, Аня опустила руки, зажмурилась, скривилась… И пусть наверняка хотела остановиться, но не смогла — слезы продолжали бежать по щекам…
— Мне больно очень…
Шепнула тише обычного, оглянулась, позволяя убедиться — с глазами беда. И дело даже не в том, что красные, что влажные, что ресницы послипались, а в том, что полные отчаянья.
— Где больно?
— Тут… — и потянулась рукой к грудной клетке, прижала к ней кулак, снова всхлипнула, отвернулась, опять уткнулась лбом в стену… Снова расплакалась сильней… — Я просто хотела… Вам не мешать. Просто хотела, чтобы мне полегчало. Я ничего плохого… Никому… Только себе… Но мне казалось… Мне казалось, так лучше будет… Ну зачем я вам? Не нужна ведь… Рубля ломаного не стою, а Захар… Ему нравлюсь хотя бы… Неужели это грех? Хотеть, чтобы хоть кто-то… Хоть немного меня любил? Неужели это такой грех? Неужели я даже вот так — и то не заслуживаю…
Корней знал, что любой другое человек на его месте давно, преодолевая писки, протесты, да что угодно, прижал бы к груди, дал бы выплакать, но он этого не умел. Утешать. В жизни не приходилось. Да и боялся, что коснется — и только усугубит. Поэтому продолжал стоять, вперив взгляд в пышный кудрявый затылок, внимательно слушал… И старался сопоставить.
— Я уйду сейчас… Я поняла все… Уйду… Просто… Успокоюсь немного…
— Аня…
А стоило девочке снова завести свою шарманку, не сдержался — отпустил стену, которую будто действительно подпирал, положил пальцы на девичье плечо…
Она сначала окаменела, потом судорожно попыталась скинуть, снова всхлипывая в непривычном ускоряющемся темпе…
Когда поняла, что не сможет, а ее противодействие лишь усиливает хват, сама попыталась уцепиться за стены, будто больше смерти боялась, что Корней ее развернет…
— Не трогайте меня, пожалуйста. Я поняла. Я уйду. Не трогайте только…
Лепетала сбивчиво, до последнего сопротивляясь. Но он, конечно, развернул. Девочка дернулась, он придержал, накрывая руками усланные волосами плечи.
И если прекратить рыдания, уткнувшись в стену, она явно не могла, то стоило осознать, что стоит к нему лицом, тут же попыталась собраться.
Изо всех сил отводила взгляд, что есть мочи старалась выровнять дыхание, то и дело взмахивала головой, делая себе же неприятно, ведь волосы под мужскими пальцами натягивались, отзываясь болью в голове, чтобы проморгаться…
— Слушай меня, Аня…
Когда Корней произнес требовательно, застыла на мгновение, а потом замотала головой… И снова дернулась, чтобы закрыть уши, но мужчина не дал.
— Не надо, пожалуйста. Пожалейте. Я не выдержку. Я все поняла. Я уйду. Я больше никогда… Просто не добивайте… Я же человек… Я же ничего…
— Стой спокойно. И слушай…
Перебить ее было сложно, каждое слово тоже било. Конечно, не так, как он в кухне бил ее своими — с задором, наотмашь. Но если у человека есть совесть и если он способен осознать степень своей вины — следить за последствием действий не так-то просто.
— То, что я сказал — это неправда. Ты не заслужила. И ничего плохого не сделала. Это твоя жизнь и ты имеешь право распоряжаться ею так, как посчитаешь нужным.
Корней говорил, глядя прямо в девичьи глаза. Видел, что она слушает внимательно, но то и дело кривится. Воспринимает ли — большой вопрос. Но если что — он повторит. Тут без сомнений.
— И упоминать твою мать я тоже права не имел. У меня нет оснований считать, что ты поступишь, как она.
— Но зачем тогда? За что? Объясните… Я же ничего…
— Ни за что. Со злости.
— Но я же наоборот! Я же наоборот хотела, чтобы… Чтобы вам легче было! Зачем вам влюбленная дурочка рядом? Я надеялась… Я надеялась, что у меня получится… Что я перестану вам докучать… Я ничего… Правда…