— Дина разве ты сегодня должна вернуться? — его голос тоже странный, как будто в нас двоих только что выключили свет.

Отвечаю также странно:

— Надо собрать разбитую чашку, — Егор тянет меня вверх, поднимая с пола, обнимает. Я не сопротивляюсь, просто падаю на него, обхватывая руками спину, оставляя, должно быть, кровавые разводы. Только осознаю это позже, когда слышу:

— Давай перебинтуем руку, — я не хочу открывать глаза, чтобы не видеть за спиной Егора Иру.

— Хорошо, — сжимаю руку в кулак, начинаю чувствовать боль

Егор

О том что, что-то идет не так, я понимаю когда вижу, что Дина порезала руку.

Я почти сразу же забываю про Иру, которая в состоянии алкогольного опьянения ввалилась ко мне в офис и плакала о своей несчастной судьбе. Я хотел восстановить душевное равновесие, мне надоела неизвестность. Потому что, я кажется, стал понимать что Дина больше не вернется. Она не ответила на смс, не писала мне сама. Каждый день приближал меня к тому, что она придет и скажет, что ее место рядом с отцом ребенка, я просто чувствовал это на расстоянии, эта уверенность всегда следовала параллельно моим мыслям.

Я уже не могу точно вспомнить в какой момент я принял решение что проведу с Ирой ночь. Меня явно где-то перемкнуло и перевернуло мое сознание. После измены Дины, я не могу мыслить ясно. Стараюсь, но не могу. Понимаю, что ошибки совершают все и перешагнув через гордость и обиду, я дал нам второй шанс, потому то с Диной у нас все было нормально: она заботилась обо мне, всегда была тактичная, не шарахалась от нормальных для любого мужика желаний. Всегда делала так, чтобы я был доволен, разделяла мои интересы, не ныла, что ей со мной скучно, когда мы приходили с работы и просто вечерами смотрели телевизор, перед тем как она уедет.

Казалось бы, что еще нужно для того, чтобы построить семью?

В какой момент я стал сомневаться что есть вообще «мы»?

Сквозь рубашку ощущаю, что Дина прижимаясь ко мне порезанной рукой, пропитала ткань кровью, нужно перевязать рану.

Я забываю, что в коридоре стоит Ира, покачиваясь на высоких каблуках, меня просто переклинило, я думаю о том, что передо мной женщина, с которой меня многое связывает.

Как начать с Диной разговор? Что сказать? И нужны ли ей вообще мои оправдания?

— Я хочу поговорить, пусть гостья уходит, — Дина, запинается, переводит взгляд на запястье, с которого ручейком стекает кровь, образуя каплю, которая следом падает на пол

Черт! Черт! Черт! Так "лохануться"! Я ведь не собирался с Ирой спать. Просто помутнение. Как будто что-то сломалось так "хреново" мне не было никогда.

— Ира вызови себе такси, я оплачу, — беру ладонь Дины, достаю аптечку, подвожу Дину к раковине, промываю холодной водой кожу, обращаю внимание на то, что она бледная, усаживаю на стул, опускаюсь на корточки рядом, всматриваясь в лицо Дины, слыша фоном истерику

— Я не понимаю, Егор! Что происходит! Мы собиралась провести этот вечер вместе, ты говорил, что свободен …, - резко прерываю ее нытье

— Не свободен, здесь моя будущая жена, тебе лучше уйти, — оставляю Дину сидеть на кухне, решаю выпроводить гостью, чтобы было меньше головной боли. Самостоятельно Ира, вряд ли, покинет квартиру.

Набираю такси, называю адрес, отдаю деньги Ире, которая цепляется за меня руками, пытаясь остаться, уверенно разворачиваю ее, двигая изящное тело к выходу, а затем и вовсе выталкиваю на лестничную площадку, закрывая с хлопком дверь на замок.

Захожу на кухню, Дина смотрит перед собой. Мысленно готовлю себя выслушать какая я скотина, решаю, что даже оправдывать себя не буду. Наконец-то в наших отношениях все прояснится, поставим эту точку, потому что так невозможно.

— Поможешь мне сделать перевязку? — Дина прерывает удушающее молчание, которым пропитан воздух, я же перевожу снова взгляд на ее ладонь, по которой медленно стекает большая струйка крови. Рана не глубокая, но я не могу понять, что за реакция такая?!

Делаю шаг навстречу, опускаюсь ниже, опираясь на колено, чтобы было удобнее, параллельно разматываю полоску марлевой ткани, отрезаю часть нужного размера, складываю в две половинки, аккуратно промачиваю йодом ватный диск, обрабатываю поверхность пореза, и только потом формирую повязку вдоль кисти правой руки.

Жду, что Дина придет в себя и хотя бы наорет на меня, закатит истерику, но она лишь произносит:

— Прости, — я не понимаю ее «прости» вся ситуация меня выводит и я уже сам хочу начать орать, чтобы она прекратила нести эту хрень и вечно извиняться.

Но делаю вдох и заставляю себя молчать, чтобы не сорваться и не наговорить тех слов о которых, скорее всего, пожалею.

Закрепляю повязку, перетягивая аккуратные узелки на запястье, иду к раковине. Останавливаюсь, облокачиваясь обеими руками, стою какое то время спиной к ней.