Шрифт:
– Нет. У нас с тобой долгий путь рядом. Это всё равно произойдёт.
– Если это опять предложение, то я готов подумать, – ухмыляюсь снова.
И на третий раз согласиться!
– Что нужно, чтобы ты увидела меня?
– Человек…
Мара хватает за руку проходящую мимо девушку. Та удивлённо и чуть испуганно тормозит, поднимая на меня глаза. И мне на секунду кажется, что они у неё тоже разные. И, что смотрит на меня Мара. Присматриваюсь. Нет. Одинаковые, карие. Просто свет падает так, что одна половина лица освещена, а вторая затемнена. И та, которая освещена, отражает голубой свет неоновой надписи. Какое интересное совпадение!
Мара её отпускает. Та, недовольно оглянувшись, ускоряет шаг.
– Ты сейчас посмотрела на меня её глазами?!
– Можно сказать и так.
– И?...
– Что – и?
– Я тебе симпатичен? В человеческом смысле. Как мужчина?
– Прекрасный образец Альфы. Ты мне подходишь.
– Опять предложение?
– Нам оно ни к чему, договор между нами уже заключён.
– Мара, не знаю, выживу ли я… – снимаю свои очки. – Но мне хочется успеть сделать одну вещь.
Подхватив за талию, притягиваю ближе.
– У нас была ночь. Но поцелуя не случилось.
Пропуская волосы через пальцы, притягиваю её за затылок ближе к себе.
– Последнее время в моей постели оказывались только шлюхи и… поцелуи не предусматривались. Ты сказала, других женщин мне больше не положено. Хочу признаться, что я и не хочу теперь других. Я хочу тебя. Поцелуй меня.
Прикасаюсь своим лбом к её. Глаза закрываются. Но Мара не торопится выполнять моё желание.
– Мара…
– В договоре такая услуга не фигурировала.
– Секс не фигурировал тоже.
– «Плоть слаба», а я далека от места своей силы.
– Давай побудем пару минут слабыми. Пожалуйста.
И её горячие губы прикасаются к моим. Медленно, с упоением растворяюсь, полностью отдаваясь нахлынувшим ощущениям от поцелуя и её вкуса. Наверное, это длится не пару минут, потому что остановиться очень сложно.
И единственное, что не выжигает в моём сознании этот чувственный улёт – это острое ощущение желания жить. Жить с ней.
За окном машины мелькают знакомые улицы. И я очень хорошо осознаю, что, возможно, в последний раз вижу их.
Интуитивно мне хочется попрощаться с этой реальностью. Внутри бьётся какое-то щемящее чувство.
Хищный профиль Мары безупречен, и на лице ни одной эмоции. Но я чувствую её мандраж. Он словно вибрация поднимается от моего паха к горлу, сжимая все внутренности и превращая их в ком, который застревает в нём.
Несколько раз набираю Илгу.
Недоступна.
Набираю своих, выясняю, что Илга поехала домой, в городскую квартиру отца. В сопровождении мужчины. Охране сказала, что это её брат, и она уезжает с ним.
– Тачку подгоните побольше. Нас будет трое, быть может – четверо. И пару ребят туда. Стоп.
А если это кто-то из своих? Нельзя исключать такой вариант. Тачка может быть заряжена.
– Отменяется.
Будем двигаться на такси.
Звоню ещё раз.
– Номер недоступен, – задумчиво кручу в руках телефон, рассуждая вслух. – Почему она ушла? Женщины так нелогичны! Она не пошла на похороны мужа, боясь пули, и уехала из-под охраны ДОМОЙ, где её наверняка ждут. Токсикоз у неё, что ли? От токсикоза может крыша поехать?
– Может.
Надо забрать её оттуда. Брат, значит? Я не в курсе семейных уз Илги, на свадьбе с её стороны родственников не было. Они все из Казахстана, не сочли нужным приехать. Наша семья не слишком расстроилась. Кроме отца Илга никому не пришлась по душе. Но из уважения к нему мы приняли её.
Вика, жена младшего, на дух её не переносила. А Вика была «своей»…
Кладу ладонь на руку Мары, её пальцы подрагивают.
– Что с тобой? Ты боишься?
Отстранённо кивает.
Глажу её пальцы, наблюдая за своей рукой.
– Мы не должны туда ехать?
– Наоборот – должны.
Такси тормозит у ворот элитного дома. Я показываю пропуск, опуская тонированное стекло. Мы проезжаем.
Господи… Реально страшно! Выходить из этой машины мне страшно.
Но надо.
И я последний раз сжимаю её кисть, открывая дверь. Выхожу. И всё ещё живой. Иду открыть дверь для Мары. Опять живой. Подаю ей руку. И снова живой.
Её пальцы прохладные...
Ноги несут до подъезда в ускоренном режиме. И только в лифте я по-настоящему выдыхаю. От адреналина потрясывает.