Добрался до вокзала. Времени до поезда — вагон. По улицам бродить холодно и ни к чему с акциями в рюкзаке, на вокзал идти — что-то не хочется. Не то что, не люблю их, а душа к ним не лежит.

Время сейчас в стране не самое удачное, а вокзалы вообще к себе много плохого притягивают. Это моё только мнение. Кому-то вокзал — дом родной и лучше его ничего нет, но это не для меня…

У себя в двадцать первом и раньше я бывал на вокзалах, это само-собой. Ездили мы с родителями и на поезде куда-то вовремя их отпуска, не только на самолетах путешествовали. Но там мы не задерживались — на сайте всегда билеты покупали, через здание вокзала на перрон проходили и куда надо следовали. Тут же пока такого сервиса нет, в очередях в кассу за билетом стоять приходится, а потом в зале ожидания куковать до своего поезда. Хорошо, если посидеть местечко достанется…

Грязно, душно, на полу цыгане одеяла расстели — кто спит, кто ест, кто на тебя внимательно пялится… Народ какой-то непонятный с узлами и детьми. Беженцы или кто-то типа того — безнадегой какой-то от них веет. Челноки с сумками своими тоже интерьер вокзала не украшают. Пьяные шарашатся, да не только — есть народ и явно под наркотой или травленный.

В прошлую поездку в столицу вообще неприятное наблюдал тут на вокзале. Зашел на расписание посмотреть, а в углу мужик стоит. Босой. Голые ноги из-под помоечного пальто торчат. Лицо чумное, глазами туда-сюда водит совсем без соображения. Пальто явно не его. Мало. Руки из него чуть не по локоть торчат и впереди оно не сходится — мужик его руками придерживает, но видно, что только майка и трусы под ним, а ничего другого нет… Скорее всего, сел с кем-то чужим водочки испить, а клофелинчику туда и капнули. Теперь и костюм, и ботинки, и портфель с документами, деньгами и командировочным удостоверением нового хозяина имеют. Мужик же — головную боль и потерю ориентировки в пространстве и времени. Это пока, а потом очухается и ой как затрясет его от собственной глупости…

На первый этаж вокзала зашел. Туда-сюда походил — мест посидеть нет. Всё занято. На втором та же картина. Куда все едут? Ладно, я по делам, а люди то зачем в таких количествах перемещаются?

Побродил между рядами сидений — ничего не освобождается. Присесть бы куда…

Так, за столиками у буфета места имеются. Сейчас что-то куплю и посижу, дам ногам отдых.

Денежки посчитал. Да, не разбежишься… Чай и бутерброд — на большее не платежеспособен… Что-то эти кусочки хлеба с колбаской и засохшим сыром доверия мне не внушают, отторжение какое-то вызывают…

— Чай, пожалуйста, — к тётке в не сильно чистом синем переднике обратился.

Налили мне чаю.

— Всё? — тётка эта на меня взглянуть соизволила.

— Всё. — деньги на тарелочку положил. Без сдачи мелочи насчитал.

Чай свой взял и на стул присел. Что-то он немного шатается, не упасть бы…

Пил не торопясь, по сторонам посматривал. Выпью — место освободить придётся. Вон, некоторые даже стоя едят, на сидящих зло поглядывают — скорее де проваливайте, всем посидеть хочется.

Допил купленное. Мало показалось. Ничего, перетерплю. В дорогу ещё перед поездом булочек куплю. Не здесь — до магазина сбегаю. Тут что-то не только бутерброды, но и булки мне не нравятся…

Вокзальная трансляция всё что-то бубнит. Какие-то поезда прибывают, какие-то отправляются, многие задерживаются…

Глава 8 Мужик с топорами

Ближе к вечеру народу на вокзале прибавилось.

Солдат видно куда-то перемещали. Росточком не велики, шинельки у всех серенькие, не обмятые, на рукаве по одной нашивочке — первый год служат… По двое они ящики какие-то зелёные тащили. На вид даже тяжёленькие. Кому таких ящиков отцы-командиры не выделили, те коробками картонными были нагружены. Двумя руками перед собой солдатики их несли. На ходу отдувались, у некоторых пот по лицу стекал. Худенькие какие-то воины, бледноватые, на чудо-богатырей не похожие.

Руководил процессом их передислокации замотанный капитан. Озабоченный какой-то, дёрганый. Сержант с ними ещё имелся. Ладный такой, подшитый, со взглядом прохиндеистым.

Солдат в углу зала ожидания расположили. Ящики они свои защитного цвета на пол с грохотом побросали, а кому повезло — на них и присели. Картонные коробки одну на другую составили и сержант к ним бойца в очках и с ушами оттопыренными в караул выделил. Сказал — охранять неусыпно, а то сопрут еду, кое-что всю дорогу сосать будете…

Я как раз мимо проходил, место посидеть искал и всю эту картину наблюдал во всей красе.

Капитан торопливо куда-то тут же побежал, а сержант с солдатиками остались.

В этот момент очередной поезд объявили. Некоторые сидящие зашевелились, вставать со своих мест стали, вещи из прохода с пола поднимать и к выходу двигаться начали.

Я к ближайшему освободившемуся местечку бросился, на жёсткое сидение свою тушку опустил. Хорошо то как… Можно даже ноги вытянуть. Пойдёт кто, я их уберу, не помешаю движению…

Рядом со мной мужик плюхнулся. Волосы сальные, рожа дней пять не брита. Не для гламурности, а из-за отсутствия возможности сей процесс осуществить. Потом от него попахивало, но привыкать я к этому запаху здесь уже стал. Человек ко многому приспосабливается, не только к такой мелочи.

Мужик от удовольствия даже глаза прикрыл, голову откинул чуток назад, замер на какое-то время… Так бы и сидел, но нет ведь…

Полушубок свой дубленый расстегнул, там, здесь почесался и ботинки расчушенные снимать придумал. Снял, аккуратно рядышком с собой поставил. Соседи его морщиться начали, недобро на мужика поглядывать. Я в том числе.