— Прошу.

Она медленно подняла взгляд по его шее к глазам, что глядели на нее с любовью.

— Ты поступаешь правильно, — сказал он. — Тут нет вины.

— Ты звал меня солнцем, — выдавила она. — Но это ты заберешь с собой солнце, когда умрешь. Я не могу оборвать твою жизнь, не лишив себя света.

— Может, это твоя плата и твоя жертва, — он притянул ее ладонь, заставляя нож погрузиться глубже в его грудь. Александр охнул от боли, но все еще глядел на нее с нежностью.

— Я не хочу жертвовать еще больше, чем уже пожертвовала, — прошептала она. Амичия соскользнула с кресла и опустилась перед ним на пол. — Я знаю, ты хочешь, чтобы я была самоотверженной, разобралась со всеми твоими ошибками. Но я не хочу больше страдать в мире, где я лишилась всего. Я лучше буду гореть вечность, чем потеряю хоть миг с тобой.

Амичия вырвала нож между их пальцев и бросила его в сторону окна. Он полетел недалеко, но, может, Амичия сможет убедить Александра уйти, чтобы он не мог уговорить ее убить его. Он не мог заставлять их спасти ее народ, если она этого не хотела.

Кинжал ударился об окно и разбил его, выпал на снег с тихим стуком. Осколки стекла упали сверкающим дождем боли и воспоминаний об умирающей зиме.

Александр напрягся под ее ладонью, лежащей на ране, останавливая кровотечение. Он смотрел на окно, хмурясь.

— Ты выбрала страдание нашего народа?

— Я выбрала не это. Но если на время забыть, кем ты был, это не значит, что ты забыл, кто ты такой.

Он сглотнул, пытаясь освободить слова, что терзали ее сердце.

— Тогда ты нашла свое лекарство, можешь идти домой.

— Я не хочу. Мой народ здесь, — она прижала ладонь к его груди сильнее. — Ты здесь.

— Но ты не выбрала нас, когда мы в тебе нуждались, — он посмотрел на нее, и Амичия увидела, что свет покинул его глаза. — Возвращайся в свой пустой город. Может, призраки там получат от тебя больше милосердия, чем Жути.

— Ты не серьезно, — как он мог так говорить? Она думала, что он ощущал то же самое, но…

— Твое место не здесь, Амичия. Не здесь, если ты не хочешь делать то, в чем нуждается твой народ.

Ее мутило, сердце сжималось, но Амичия встала на дрожащих ногах. Если он хотел, чтобы она ушла, так тому и быть. Она хотя бы знала теперь, что он был жив. И это было лучше, чем блуждать по миру, зная, что он мертв.

Она прошла к двери библиотеки, золотое платье переливалось от движений. Она замерла на пороге на миг. Стоило ли сказать ему? Признаться в том, что было в ее сердце? Что она любила его больше жизни?

Амичия оглянулась, увидела белые крылья, уже не пропадающие, нависшие над ним, пока он сидел на коленях на полу. Кровь была на бежевых перьях с золотыми кончиками.

Он был падшим ангелом, и она не могла до него дотянуться.

Амичия повернулась и побежала из поместья. Она побежала по льду озера, окружающего место, которое она теперь считала домом. С каждым шагом лед трещал за ней и проваливался.

Глава 34

Амичия помнила, как охнул с болью лес, впиваясь в ее тело и одежду. Но она не помнила, каким жестоким он мог быть. Ветки трещали, хлестали ее по лицу, царапая щеки и шею. Прутья путались в ее волосах, рвали платье, обрывки золота трепетали на ветру за ней.

Грязь запачкала платье внизу, шлепала между пальцев ног, пока она бежала босиком, всхлипывая, прочь от поместья. Ей было плевать, простынет ли она. Она была сильной, но не переживала из-за простуды, она слышала только слова Александра.

Амичии не было там места. Поместье было домом Жути, а не человека, который хотел изменить их взгляд на мир.

Как она могла глупо решить, что он хотел ее? Поцелуй был лишь для того, чтобы мужчина насладился женщиной, которую считал привлекательной. Александр был Королем Жути, одним из Небесных, и у него были женщины куда лучше, которые могли прийти по его зову, чем дочь изобретателя.

Она размазывала слезы по щекам. Она уже дала ему достаточно места в своем разуме. Она не хотела больше плакать из-за мужчины, которому не было до нее дела.

Лес пропал под ее ногами, и она упала в овраг. Амичия скатилась по склону, грязь запятнала ее руки и ноги. Она быстро оказалась на дне. Ее нога оказалась в журчащем ручье, платье промокло в холодной воде. Острые камни впивались в ее тело, в ее ребра, мешая дышать.

Может, ее ждали лишь неудачи в жизни. Она села со стоном, убрала волосы и лица, ощущая всюду грязь.