К вечеру я добрался до аэродрома и доложил командованию о случившемся. На другой день вместе с техником мы уже были на месте вынужденной посадки, а 17 сентября снова вылетел на боевое задание, правда, на другом самолете.

День выдался на славу: видимость прекрасная, в небе - ни облачка. Конечно, в такую погоду подойти к , цели незаметно не было никакой возможности. Цель же была приличная: по данным воздушной разведки, по шоссейной дороге Красноград - Полтава отступали большие колонны оккупантов. Моей группе из двенадцати "Ильюшиных" под прикрытием десяти истребителей необходимо было войти на участок Красноград - Карловка (это примерно на протяжении сорока километров) и нанести штурмовой удар по живой силе, танкам, бронетранспортерам и автотранспорту.

Моим заместителем в этот раз летел командир первой эскадрильи Николай Евсюков.

Конечно, можно было зайти в хвост отступающих фашистов и начать штурмовку сразу от Краснограда. Но тогда впереди идущие гитлеровцы могли уйти из-под удара. Поэтому я, не долетая десяти - двенадцати километров до, города увел штурмовики и истребители от дороги и, не выпуская немцев из виду, внимательно просматривал цель, на высоте тысяча двести-тысяча триста метров прошел вдоль шоссе до самой Карловки.

Фашистам, видимо, и в голову не приходило, что краснозвездные самолеты летящие в стороне, могут развернуться и ударить по ним. Во всяком случае, среди отступающих не наблюдалось какой-либо особой тревоги, они двигались, в том же порядке и тем же темпом, не рассредоточиваясь и не предпринимая чего-нибудь в защиту от воздушного налета. Нам только это и было нужно.

Вот и Карловка. Вслед за мной вся группа развернулась. Теперь под нами была шоссейная дорога, плотно забитая фашистскими войсками. Отдаю команду:

–  Атакуем!

Первая цель - мост через реку. Пикируем. На мост сыплются наши бомбы. Теперь наша высота десять-пятнадцать метров. Трассы снарядов, пулеметные очереди врезаются в кишащую массу фашистов. Сзади штурмовиков рвутся осколочные бомбы и реактивные снаряды. Первый заход окончен. Набираем высоту, облюбовываем цель и снова атакуем.

По основной дороге, только на запад, движутся в три ряда танки, бронемашины, транспортеры, автомобили; по обочине катятся повозки, тут же шагает пехота. Местами отступающие занимают полосу шириной в сорок-пятьдесят метров. Среди немецких повозок видны крестьянские телеги, брички, тачанки-вместе с фашистами бегут их прислужники - старосты, полицаи и прочая нечисть.

Новый заход. Фашисты в неописуемой панике, они даже не думают обороняться. Из горящих автомашин выпрыгивают автоматчики и тут же валятся на землю, скошенные нашими пулеметными очередями, пораженные осколками бомб. Танки, бронетранспортеры, чтобы вырваться из этого ада, кидаются вперед, в стороны, давят свою пехоту, подминают под себя грузовики и повозки, еще больше усиливая панику. Взбесившиеся лошади кидаются на людей и те падают под их копытами. Врагам укрыться негде-местность голая, открытая, как стол.

Так мы прошли сорок километров, беспрерывно атакуя, громя фашистских захватчиков.

Я успел сообщить на аэродром, что по шоссе движется до тысячи немецких автомашин, танков, транспортеров и несколько десятков тысяч солдат и офицеров. Когда мы отштурмовали, навстречу нам летела уже вторая группа "Ильюшиных", которая продолжала начатое побоище. Всего над шоссе в тот день побывало двенадцать групп штурмовиков. Иными словами, через каждые двадцать-тридцать минут на фашистов вновь и вновь падали наши бомбы, их косили пулеметы, уничтожали снаряды.

Через несколько дней, когда этот район был освобожден, начальник штаба полка Спащанский сообщил:

–  Наши штурмовики на участке дороги Красноград - Карловка подбили, взорвали и сожгли более шестисот автомашин, танков и таранспортеров. Фашисты оставили там несколько тысяч солдат и офицеров убитыми и ранеными.

Днепр

Когда я еще был на высших курсах усовершенствования командиров эскадрилий, мы пели, на мой взгляд, замечательную песню "Ой, Днепро, Днепро..." И там были такие слова:

Ой, Днепро, Днепре! Славный день настал, Мы идем вперед И увидимся вновь с; тобой...

Но еще раньше вспомнились гоголевские слова о том, что велик и могуч Днепр в тихую погоду. Едва ли долетит до его середины птица.

Но не было на Днепре осенью 1943 гада ни птиц, ни тишины. Грозы другие раздавались над кручами его берегов, и кипел Днепр не от грозные молний, а от мощных залпов советской артиллерии, бомбовых ударов краснозвездной авиации, пенился, прошитый плотными струями пулеметных очередей. Фашисты пытались во что бы то ни стало закрепиться на этом рубеже. У них был высокий, почти скалистый берег, наши войска наступали по низменности, каждое их передвижение можно было наблюдать как на ладони. Единственным средством сбить фашистов с правого берега Днепра оставалась внезапность, какие-то ошеломляющие дейстия, которых фашисты не могли ожидать.

Но чтобы их нанести, требовалось знать, хотя бы приблизительно, а что же скрывается за рекой, какие войска, что построено из укреплений, откуда и какими силами наносить удар. Сведения поступали очень скудные. Вернее, они вообще являлись относительными.

26 сентября мы сидели на командном пункте полка.

–  Можешь прорваться вот сюда? - спрашивал начальник штаба.

–  Прорвусь. ;

–  А увидеть что-либо сможешь?

–  Если не собьют.

–  Сбитый ты мне не нужен. Ты должен побывать в районе Мишурин - Рог, выяснить там укрепленные участки, зенитные точки фашистов, какая там техника. Если собьют, лучше не возвращайся!