Полуавтобиографичная книга с саркастичным стилем изложения. Короткие рассказы из жизни автора, в которых подробно, честно и без пафоса проиллюстрирована борьба с самим собой и каждодневное преодоление страхов, с которыми сталкивается каждый человек на пути к своей мечте. Книга направлена на молодежь, а также всех тех, кто стремится чего-то достичь. Цель книги - это привлечение общественного внимания к важным аспектам современной жизни, а также помочь читателям обрести внутреннюю силу для победы над самим собой.
Содержит нецензурную брань.
Предыстория
Всегда, когда начинал читать новую книгу, заставлял себя читать и введение, и предисловие, но и то и другое уводило мои мысли все ближе к желанию быстрее посмотреть картинки и распаковать пробники в середине журнала. Особенно, когда предисловие пишет какой-нибудь 60-юродный брат автора, который очень гордится возможностью быть его братом, а 60-слойный забор между ними забылся, как только книга стала успешной. Поэтому я, во избежание потери вашего интереса, расскажу вместо введения сказку о маленьком червячке, которого звали Бен, и была у него трапеция. Удачи друзья, вы взяли в руки самую настойчивую «дичовину», о какой когда-либо упоминал журнал «TIME» [1] . Но именно их обложка сделала меня главным достоянием 21-ого века.
1
«TIME» – (с англ. – «время») – американский еженедельный журнал со штаб-квартирой в Нью-Йорке.
Искренне ваш, хитрюга Джек.
Посвящается моим хейтерам. И моей маме.
Бла-бла-бла
1
Я жду от этой сигареты большего, чем она может мне дать.
Он просто лежал и не мог пошевелиться. Такое ощущение, что тело требует подзарядки, но провод не достает до розетки. Ох уж эти слюни, которые рекой разливаются по совершенно ровной поверхности, но силы покинули окончательно, и подложить подушку или хотя бы проглотить слюни стало практически невозможным.
Маркус никак не мог понять, почему его имя не вызывает у людей никакого интереса, как и персона в целом. Зачем вообще придумывать имена своим детям, если однажды какой-нибудь абсолютно лишенный чувства прекрасного соседский кот, также как и ты, отзовется на ваше теперь уже общее имя? А ведь ты считал себя уникальным, черт возьми! Неужели этот проклятый кот тоже способен любить.
– Эй, вставай, чёрт побери! Посмотри на себя: поза неестественная, выглядишь скверно. Так и хочется перешагнуть и не обернуться. Почему так плохо то? А ведь ничего и не болит, только встать не могу.
– Эй, помогите, люди, я тут! Ах, я даже не крикнул. Лень или все-таки я в опасности?!
– Ээй, люди! Нет. Опять никого.
Так, ладно, соберись. Ты похож на чайный пакетик, такой теплый, мокрый и глупый. Как же мне встать-то? Рука, ладонь, пол, рука, ладонь, пол, толкай, толкай, вот, уже что-то. Теперь самое тяжелое – голова. Почему она висит-то? А шея для чего? Шея, держи мою голову; так ребята, а ну-ка, все вместе: и раз, и два, и встали! Ну раз не встали, то сели, а голова так и висит; перед глазами темно и мутно, в горле легкий привкус тошноты: скорее к самому себе, чем к дешевеньким пельменям на завтрак. Надо протереть лицо, руки грязные, ну да ладно. Так, сейчас задача непосильная, но мы справимся, встаем. Толчок, подъем…ой, как плохо-то, но зато я стою на ногах, а дальше что? А дальше… А зачем я вообще поднимался? Я же сам лег, думал может хоть умру, но не так-то все просто. Шаг, шаг, и вот я возле раковины. Умою лицо. Главное не смотреть в зеркало, главное не смотреть…Эх, как ты отстойно выглядишь приятель, как будто чайный пакетик выбросили, и ты заглянул в мусорное ведро.
Маркус, то же мне имя, как будто я Цезарь, только он хотя бы Юлий, но никак не Маркус. Так бы и втащил по роже этому Маркусу, и Юлию, да кому угодно, пусть даже этому проклятому коту. Так, ладно, спокойствие, мозг работает, тело вроде мое, пора ехать. Я зачем-то согласился провести зарядку для этих прекрасных, надоедливых ребятишек и совершенно бесплатно, ведь я так богат, что деньги меня не интересуют, и я так люблю детей, что готов сутками сидеть с ними, а потом просто хочется прилечь и больше не вставать. Как я «люблю» все это детское и веселое.
Всю дорогу ехал как в тумане, стараясь не заснуть, включил по громче новый хит, посвященный лайкам и парусам, но не помогает. Пару раз добавил газу на своем стареньком гольфе, похоже, что ему, как и мне тяжко. Ох уж эти прекрасные дети: так любят отряхивать ноги, прежде чем сесть в салон, но что-то вечно идет не так, и видимо, ветер заносит грязь прямо на коврики и сиденья, и щекотка, которую я просил не делать, но ветер…
Я доехал. При входе в парк предложили пива. Уж лучше безалкогольного, ясно. Иду в шортах, мятой футболке; логотип стерся после очередной первой стирки. Значит, не стоит закидывать джинсы, кроссовки, носки и футболки разного цвета в режим «экстрачистоты», потому что выживает всегда сильнейший – носок, а все остальное превращается в чайный пакетик, который…этот пример уже был да?! В общем, иду, пью это безалкогольное пиво на этом безалкогольном детском празднике в этих мятых носках и чувствую себя самим дьяволом, аж самому смешно, насколько я вписываюсь в подобный «Openair» [2] .
2
«OpenAir» (с англ. open «открытый» + air «воздух»); вместо ранее принятого «на открытом воздухе» – музыкальное событие, концерт, фестиваль, который проходит на свежем воздухе.
Ведущий спрашивает: «Как там тебя? Маршал, Мерчандайзер, Маркус?»
– Да, Маркус – говорю я ему.
– Скажи, как тебя представить? Кмс, не кмс, или у вас нет такого?
Для тех, кто не знает, а не знает никто, так как я еще не успел рассказать, кто я; был занят описанием этого, ну, чайного пакетика.
Первый мир
2
В каждом из нас порой играет Бог.
Маркус, Маркус, Маркус… Емае, я как будто на гладиаторской арене; стоим под трибунами, готовимся к выходу. Финал. Чемпионат мира. За 5 минут до выхода внутри все горит, еле сдерживаюсь, чтобы не завизжать, прижимая пальцы к щекам, с косичками и в короткой юбочке – так обычно делают взволнованные студентки типичных американских комедий, ужасов, боевиков – короче все так делают. Но я держусь, играю свою роль: «я скорость, я скорость, вжим, вжим, вжим, скорость, вжиииииим». Я готов. В голове никаких мыслей; в ушах только гул трибун; в желудке только один банан; Рядом тренер. Похоже он переживает еще сильнее, поэтому не буду его нервировать своими нервами: играем дальше. Посидим на дорожку, пропустим черную кошку, накроем голову кошельком – и вот мы идем!
Свет, кругом свет, крики, шум, все кричат мое имя, глаза стараюсь не поднимать, понимаю, что там п***полный зал. Но главное не подавиться; главное не споткнуться; главное поклониться; главное повернуться. Тишина. Время замирает, шум затихает, свет темнеет, я один. Вокруг как-будто никого; только я и он – Бонд, шучу опять – соперник мой, Абдулла или Шерхиз. Имя у него еще более нестандартное, но не о нем речь. Так вот, тишина, и я решаюсь поднять глаза; медленно отрываю, закрываю веки; боковым зрением как голубь, вижу справа тысячи 3, слева столько же; сзади и спереди, а еще вон – внизу. Ух, много же вас пришло на меня дурака поглядеть. Что, делать нечего? Телик отрубили? Крид отменил концерт? Камаэте [1], хадзимэ[2].