Первым делом она сняла пододеяльник с одеяла и наволочки с подушек, потом стянула на пол простынь. Все собранные постельные принадлежности она сложила в одну из наволочек и приготовила около дверей выносить. Взбила перину и подушки. Потом достала из шкафов чистое белье и застелила так, как ее учили. Отгладила ладошками так, чтобы не было складочек, еще натянула простыню, чтобы была ровненькая и заправила ее под перину. Поверх горы подушек стала стелить большущее шерстяное одеяло, но потеряла равновесие и упала на постель, зарывшись в подушки. Одеяло упало так, что накрыло ее с головой. Она посмеялась-посмеялась и… заснула. Сегодня за день она сильно много работала, потом Евдокия приказала ей сходить в баню, чтобы от нее не смердило, там распарилась в удовольствие, раз уж разрешили, а теперь буквально минутку понежилась под одеялом и заснула.

Я подошел к кровати и увидел, что из-под одеяла свисают почти до пола женские ножки с задранным сарафаном или юбкой. Интересно-интересно, что сегодня за подарок на ночь мне Евдокия приготовила. Я запер замок на входной двери и заметил, что ножки вздрогнули, когда я захлопнул дверь. Значит лежит и прислушивается. Это хорошо, что слышит, значит готова ко всему.

Медленно подошел к кровати и разделся. Под юбкой хорошо проступали упругие ягодицы, а ножки были видны почти до самого своего основания. Я приблизился ближе и гадал, кто же там сегодня. Но не стал напрягать свой мыслительный аппарат, тем более, что член уже стоял столбом, и встал около ее ног. Взял обеими руками ее за ноги и подтянул ноги к себе с разных сторон от своих бедер. При попытке поднять голову вместе одеялом, огрел неизвестную мне девицу своими штанами и цыкнул:

– А ну не выпускай тепло из постели, а то на конюшне выпорют, – голова опустилась снова на постель и осталась там лежать. Я еще придвинул ее к себе, – промежностью до самого края постели, задрал юбку максимально вверх и стал разглядывать открывшуюся мне картину. Срамная область немного заросла девичьим пушком, губки розовые, бедра гладкие и светлые, мало загоревшие. Я стал щупать ее бедра, – мягкие и теплые, даже горячие. Надо поторопиться, пока не остыли. Потрогал срамные губы, – теплые, но сухие.

Поплевал на ладонь и хорошо смочил член. Знал бы, что так будет, одел бы халат, а там всегда дежурит в кармане баночка с вазелином на все такие случаи жизни. Придвинул девку еще к себе, приставил член к ее щелке и начал вдвигаться в незнакомую еще область. Сначала пошло туго, даже преграду встретила (значит целку Евдокия послала, это приятно), потом после преодоления преграды (девка в тот момент застонала) пошло легче. Ну да так всегда и бывает. Вошел в нее глубоко, немного вынул назад, а потом, словно с разбега, вошел на всю длину члена. Девка вздрогнула, опять коротко застонала и затихла.

Удачно получилось. Ее щелка плотно облегала член и, хотя и была почти сухая, все равно массаж о ее стенки были приятными.

Проснулась она от стука закрываемой и запираемой двери в барскую спальню. Замерла испуганно, постаралась почти не дышать, чтобы ее не заметили, что она была так не ловка, что упала в хозяйскую постель. Не учла только то, что ноги-то ее свисали с кровати аккурат напротив входной двери. Ну да, может быть, пронесет?

Барин подошел к кровати… Господи! ГОС-ПО-ДИ!!! Сделай так, чтобы он меня не заметил и лег спать с другой стороны. А я тихонько или уползу из комнаты, или спрячусь до завтра под кроватью.

Глаша почувствовала, как барин стал двигать ее ноги по кровати, и поняла, что не пронесло. Когда она хотела поднять голову и попросить прощение, что упала на кровать и испугалась его, то он ударил ее какой-то тряпкой и проревел:

– А ну не выпускай тепло из постели, а то на конюшне выпорют, – а быть выпоротой ей очень не хотелось. Потом барин сдвинул ее еще больше в краю кровати и вдруг… протаранил ее щелку, которую она сегодня так заботливо мыла.

Глаша пискнула и опять затихла, – побоялась конюшни.

Потом барин выдвинул свою «штуку» почти совсем, и она только вздохнула с облегчением, но он тут же словно черенком лопаты снова проткнул ее нутро и начала двигаться там внутри, как тот кобель в сучке, которых Глаша наблюдала на улице. Она снова пискнула и замерла. Потому что где-то глубоко внутри у нее стало появляться какое-то тепло, которое сначала согрело ее проткнутую щелку, потом стало подниматься выше и расходиться в разные стороны от нее. Вот уже стало тепло рукам и свешенным ногам, потом стало бросать в жар и она немного откинула одеяло.

– Что, жарко стало? – усмехнулся я и откинул одеяло совсем. – А ну раздевайся совсем, – приказал он и вынул свою «штуку» из Глаши. Та быстренько, путаясь в завязках и пуговицах, стала стягивать с себя платье, но забыла расстегнуть верхние пуговицы и всё одеяние застряло у нее на шее, закрыв голову.

– Замри! – приказал я и она замерла. – А теперь ползи по кровати вперед до самых подушек.

Глаша поползла до подушек, пока не уперлась в них головой.

– Стой! Лежи! – приказал я и залез с ногами на постель, встал над ней и сел на ее верхом около ее срамной области. Вся ее промежность была хорошо видна между широко раздвинутыми ногами, потому ничего не стоило снова вернуть член на его положенное место, – в дамочку. Я ее пока не признал, но нутро ее мне пока понравилось. Ну и ладно, потом признаю. И воткнулся опять на всю длину. В этот раз она не стонала. Я толкнул ее всем тазом со всей силы и начал толкать быстро-быстро. Но что-то мне мешало. Подложил ей под таз самые большие подушки, а девка со своим платьем на голове мне даже помогала, Получилась такая гора из подушек, что она стала лежать не сто кл с приподнятым тазом, но как бы перегнутая пополам в этой области с высоко лежащим и задранным к потолку задом. Войдя в не снова, я понял, что так будет еще лучше и удовлетворенно стал ее просто долбить с большой скоростью.