Филип К.Дик
Затворник из горной твердыни
1
В течение всей недели мистер Роберт Чилдэн просматривал почту со все нарастающим беспокойством, а ценная посылка из Штатов Скалистых Гор все не приходила. Когда в пятницу утром, отперев двери своего магазина, он увидел на полу у прорези для почты только несколько писем, то уже окончательно понял, что дальнейшая задержка заставит заказчика гневаться.
Выпив чашку дешевого растворимого кофе из настенного автомата, он достал веник и стал подметать. Еще немного времени - и магазин "Художественные промыслы Америки" будет готов принять первых посетителей: все в нем буквально сияет, касса полна мелочи для сдачи, в вазе для цветов - едва распустившаяся календула, из скрытых динамиков льется негромкая, приятная музыка. Улица уже начала заполняться деловыми людьми, спешащими в свои многочисленные конторы, расположенные на Монтгомери-стрит. Вдали проплыл вагончик фуникулера. Появились женщины в длинных шелковых платьях яркой раскраски. Чилдэн провожал их благосклонным взглядом. Но тут зазвонил телефон. Он повернулся и снял трубку. Послышался хорошо знакомый ему голос, от которого сердце его упало.
– Это мистер Тагоми. Уже прибыл заказанный мною плакат с объявлением о призыве в армию времен гражданской войны, сэр? Пожалуйста, припомните, вы обещали мне его еще на прошлой неделе.
– Голос звучал нервно, отрывисто, говоривший, видимо, прилагал немалые усилия, чтобы не взорваться и оставаться в рамках приличий.
– Разве я не оставил вам задаток, мистер Чилдэн, и не разъяснил всю важность этого заказа? Поймите, это подарок, я еще раз повторяю это, одному из моих клиентов.
– Я навел за свой собственный счет, мистер Тагоми, - начал объяснение Чилдэн, - многочисленные справки в отношении посылки, которая, как вы сами понимаете, сэр, должна быть отправлена из-за пределов нашей страны и поэтому...
Но Тагоми не дал ему договорить.
– Значит, она не прибыла.
– Нет, мистер Тагоми, еще не прибыла. Нет, сэр.
Последовала тягостная пауза.
– Я больше не могу ждать, - произнес Тагоми ледяным тоном.
– Понимаю, сэр.
Чилдэн угрюмо смотрел неподвижным взглядом сквозь стекло витрины на залитую солнцем улицу, на многочисленные здания деловой части Сан-Франциско.
– Придется чем-то заменить заказ. Что бы вы порекомендовали, мистер Чилдаан?
Тагоми явно умышленно исказил фамилию. От этого оскорбления, внешне не нарушившего приличий, у Чилдэна запылали уши. Удар был нанесен в самое уязвимое место, он подчеркнул всю глубину его унижения, сразу же ставил его на соответствующее место. Он всколыхнул все его тщательно скрываемые страхи и боли, обнажил их, и они, поднявшись из самой глубины души Роберта Чилдэна, встали комом у него в горле, гирями повисли на языке. Он стал заикаться, трубка в его ладони сделалась липкой. И хотя магазин был наполнен ароматом календулы и звуками приятной музыки, он чувствовал себя так, будто тонул где-то посреди океана.
– Ну...
– едва выдавил он из себя наконец, - пожалуй, вам может подойти миксер. Ручной миксер для приготовления мороженого, где-то года тысяча девятисотого.
Мысли его путались. Надо же такому случиться как раз тогда, когда он в свои тридцать восемь лет только-только начал обретать успокоение. Когда ему, казалось, уже удалось обмануть самого себя и начать забывать те довоенные годы, совсем иную эпоху. Франклина Делано Рузвельта и всемирную выставку. Тот прежний, лучший мир.
– Разрешите доставить к вам в контору несколько интересных образцов?
– с трудом подвел он к завершению разговор.
Встреча была назначена на два часа. Придется закрыть магазин, решил он, повесив трубку. Другого выхода не было. Нельзя терять благорасположение клиентов - именно на нем держался его бизнес.
Все еще дрожа, он обнаружил, что кто-то вошел в магазин. Молодые мужчина и женщина, японцы, оба красивые, хорошо одетые. Идеальная пара. Он успокоился, движения его снова приобрели профессиональную раскованность. Улыбаясь, он направился к посетителям. Низко наклонившись, они рассматривали вещи, выставленные на прилавке, затем выбрали прелестную пепельницу. Муж и жена, догадался Чилдэн. Живут в новом районе с романтичным названием "Город клубящихся туманов", известном своими изысканными квартирами с видом на дальние горные цепи.
– Добро пожаловать, - приветливо произнес он, уже вполне оправившись.
Они улыбнулись ему в ответ чистосердечно, без малейшей тени превосходства. Выбор антикварных товаров - самый богатый на всем Побережье - несколько ошарашил их. Это не ускользнуло от его внимания, и он почувствовал благодарность к ним. Они знали толк в хороших вещах!
– У вас великолепные образцы, - сказал молодой человек.
Чилдэн непроизвольно поклонился.
В их глазах отражалась не только доброжелательность, но и восхищение произведениями искусства, которыми он торговал. Они как бы благодарили его за возможность наслаждаться лицезрением таких высоких образцов искусства, прикасаться к ним руками, внимательно изучить их, перекладывать с места на место, даже ничего не покупая. Да, подумалось ему, они ясно себе представляют, в какой магазин попали. Это не какая-нибудь халтура для заезжих туристов, не дощечки из красного дерева с надписью "Мьюрвудс, Приморский округ, ТША", не потешные рекламные надписи или девичьи кольца, не почтовые открытки с видами мостов... Какие у нее глаза! Большие, темные. Я мог бы легко влюбиться в такую девушку, - подумал Чилдэн. И какой трагичной стала бы тогда вся моя жизнь - будто она и без того еще недостаточно тяжела! Черные волосы, прибранные в модную прическу, покрытые лаком ногти, мочки ушей, чуть оттянутые длинными медными сережками ручной работы.
– Ваши серьги, - пробормотал он.
– Вы их, наверное, здесь приобрели?
– Нет, - ответила девушка.
– Дома.
Чилдэн понимающе кивнул. Здесь не было места современному американскому искусству. В таком магазине, как у него, могло быть представлено только прошлое.
– Вы здесь давно?
– спросил он.
– У нас, в Сан-Франциско?
– Даже потерял счет времени, - ответил парень.
– Работаю в комиссии по планированию жизненного уровня экономически неблагополучных районов.
Лицо его сияло гордостью. Он не имел никакого отношения к военным. Не был одним из жующих жвачку плохо воспитанных призывников с характерными жадными крестьянскими лицами, одним из тех, что шатаются по Маркет-стрит, с отвисшими челюстями, глазея на непристойные рекламы, афиши секс-кинотеатров, на стрелковые тиры, на дешевые ночные клубы с фотографиями блондинок не первой молодости, зажимающих морщинистыми пальцами голые соски и зазывно глядящих на прохожих; на грязные трущобы, из которых доносятся душераздирающие вопли джаза; на покосившиеся бараки из жести и фанеры, выросшие повсюду как грибы, еще до того, как на город упала последняя авиабомба. Нет - этот человек принадлежал к элите. Культурный, образованный, пожалуй даже в большей степени, чем мистер Тагоми, который был высокопоставленным чиновником одной из главных торговых миссий на тихоокеанском побережье. Тагоми был уже немолодым человеком - его взгляды и вкусы сформировались еще во времена военного правительства.