— Господин маг! По весне зерно всегда стоит дороже, чем после сбора урожая, так что моя выгода не такая уж и большая. Я и так рискую жизнью, заезжая так далеко от столицы. Никто больше туда не добирается. А крупные торговые дома не станут тратить время на эту деревушку.

Что бы сделал Тедань? Отрубил бы голову торговцу? Сжег записи? Выпорол крестьян и отпустил их с миром? Байсо мог бы съездить в ту деревню и договориться о работе на «Золотое небо», возможно, забрал бы часть людей и обучил их чему-то более толковому. Или, может, отмахнулся бы. А я… Я понимал и торговца, и работяг, и от этого становилось только хуже. У каждого была своя правда. Я с тоской посмотрел в лес. Зачем я только вышел к людям? Чтобы судить, нужно обладать недюжинной уверенностью в себе и в своей правоте. А крестьяне смотрели на меня с надеждой, думали, что мудрый маг сможет разрешить их насущные проблемы.

Если бы они убили торговца, то никто бы не смог предъявить им обвинения, но в будущем им бы пришлось выживать самостоятельно, не рассчитывая на весенний привоз зерна. Если я отпущу караван, то торговец может обвинить деревню, и тогда всех нападавших на него казнят, а их семьи высекут до полусмерти. Или тоже казнят. Что лучше — жизнь целой деревни или жизнь караванщика и его охраны?

Два года изучения истории, законов страны и учения о Ки никак мне не помогали. И самое главное — какое бы решение ни вынес, я не смогу обеспечить его выполнение. Кун Веймин говорил, что самое сложное — не издать закон, а проследить, чтобы этот закон применялся должным образом. Допустим, скажу я торговцу простить бунтарей, он согласится, а через месяц деревня уже будет стонать под палками солдат. Меня рядом не будет, и смерть их ляжет на мои плечи.

Серые бабочки потихоньку начали слетаться на аромат Ки. Я слишком надолго задумался. Крестьяне и торговец с одинаковым ужасом смотрели на то, как бабочки садятся на невидимую стену, окружающую меня.

— Ты! — я указал на торговца. — Ты убедился, что жадность не приведет ни к чему хорошему. И даже самые запуганные люди перед угрозой голодной смерти могут взять в руки оружие. Измени честно их долг. Ты будешь брать не больше полутора мешков за один. Исправь!

Я подошел к нему, проследил за записями, а потом вынул нож и срезал один ус.

— Теперь частичка тебя будет в моих руках. Я всегда буду знать, где ты и что делаешь! Если ты обвинишь крестьян, я найду тебя и убью лично.

Для пущего эффекта я незаметно запустил в него небольшое заклинание, от которого его пробрала дрожь, и затряслись руки.

— Вы! Возвращайтесь к себе домой. Трудитесь лучше на своих полях.

— Но, господин маг! Получается, что я потерял охранника и пережил столько страхов, но ничего не получу взамен? Да еще и зерно отдал почти задаром!

— Они тоже потеряли людей. И получили еще меньше.

— Их долг уменьшился в два раза!

— Хорошо! Я дам тебе и двум твоим людям защиту, которой хватит на несколько дней. И помни о наказании!

— Полтора мешка зерна лучше, чем выжженная деревня, — пожал плечами торговец.

Я создал массивы для него и его людей. Охранники тотчас же проверили их на прочность, потыкав палками и копьями.

— Защита не бесконечная. Чем сильнее в нее бить, тем скорее она рассыпется.

Крестьяне же не стали ждать утра и сразу засобирались в обратный путь. Как раз меньше всего от моей помощи получили они. Бывший солдат еле сдерживал слезы, но всё же нашел силы поклониться мне.

— Господин маг, может, поедете с нами в Киньян? — предложил торговец.

Я отказался, сказав, что хочу попутешествовать по стране. Кажется, именно после этих слов он понял, что я не так-то прост, и что моими угрозами не стоит пренебрегать.

После этого я взял тяжелый хуа цянь и последовал за селянами. Какое-то время я шел молча рядом с их предводителем. Становилось всё темнее и темнее, и я вынул камнесвет, прикрепил его к лезвию копья и влил в него Ки.

— Ничего не изменилось, — пробормотал мужчина, — и ничего не изменится. Мы так и будем умирать с голоду, сколько бы ни работали. Умирать в бою. Умирать под палками.

— Торговцы умирают под копьями разбойников и в пасти диких животных, — откликнулся я.

— Они сами выбирают это.

— Они, как и вы, не видят другого выбора.

— Зачем ты вмешался? Я думал, ты как легендарный герой, ударишь молнией и сотрешь с лица земли жадного торговца!

— Наверное, я не настолько легендарный, — помолчав, я добавил: — Я пойду в вашу деревню. Я могу сделать так, чтобы зерно дало больше всходов, а земля — лучший урожай. Если вам досаждают хищники, я могу их прогнать. Если есть больные, я их вылечу.

— Зачем? — удивился бывший солдат. — Герои так не поступают. Они только сражаются со злыми людьми и чудовищами. Их не заботят урожаи, скот или болезни.

— Значит, я еще и не герой.

Мы добрались до Рыбачьего Луга на третий день. Каждый вечер я ставил невидимые массивы, отгораживая стоянку от леса, а сам уходил в сторону и спал под куполом. Я всё еще скрывал свое лицо от крестьян, а спать в повязке на всё лицо было крайне неудобно.