— Не обижайтесь на меня, старуху, — продолжала миссис Боффин, — и скажите правду. Мистер Роксмит, у вас не было неудачи в сердечных делах?

— Нет, не было. Почему вы об этом спрашиваете?

— А вот почему: вы иной раз бываете такой… как бы это сказать?., понурый, что ли. Это в ваши-то годы! Вам, верно, и тридцати нет?

— Тридцати еще не исполнилось.

Решив, что теперь самая пора дать знать о своем присутствии, Белла кашлянула, чтобы привлечь их внимание, извинилась и спросила, не уйти ли ей — она, кажется, прервала деловой разговор?

— Нет, не уходите, — сказала миссис Боффин. — К делу мы сейчас только приступим, и вас, Белла, это касается теперь не меньше, чем меня. Но я хочу, чтобы и мой Нодди присутствовал на нашем совете. Будьте так добры, сходите кто-нибудь за моим Нодди.

Роксмит взялся исполнить это поручение и вскоре вернулся в обществе трусившего рысцой мистера Боффина. Белла почему-то заволновалась, думая, о чем же сейчас пойдет речь? И успокоилась лишь тогда, когда миссис Боффин заговорила.

— Садитесь-ка рядом со мной, душенька, — начала эта достойная женщина, с удобством устраиваясь на широкой оттоманке посреди комнаты и беря Беллу под руку. — А ты, Нодди, сядешь здесь, а мистер Роксмит вон там. Так вот о чем нам надо поговорить: я получила письмецо от мистера и миссис Милви, такое ласковое, что слов нет! Мистер Роксмит прочитал мне его вслух, потому что я плохо разбираю по-письменному. Они предлагают подыскать другого ребенка, которого я могла бы назвать как мне хочется и взять на воспитание… и, узнав об этом; я крепко задумалась.

— А уж если задумалась, держись! — послышался восхищенный шепот мистера Боффина. — Ей только начать трудно, а дальше мысли из нее так и прут, как пар из паровоза.

— Да… задумалась я, — повторила миссис Боффин, просияв от комплимента мужа. — И надумала я две вещи. Первая вот какая: не хочется мне больше воскрешать имя Джона Гармона. Несчастливое это имя, назовешь им еще одного малыша, а оно опять принесет горе, и будешь себя потом корить.

— А скажите, — с озабоченным видом обратился мистер Боффин к секретарю, всецело полагаясь на его суждение, — суеверием тут не пахнет?

— Миссис Боффин руководствуется чувством, — мягко ответил Роксмит. Это имя всегда было несчастливым, а теперь с ним связаны новые тяжелые воспоминания. Оно отжило свой век. Стоит ли воскрешать его? Мисс Уилфер, разрешите вас спросить, как вы считаете?

— Мне это имя не принесло счастья, — сказала Белла, вспыхнув. — Во всяком случае до тех пор, пока оно не привело меня сюда. Но дело не в этом. Мы назвали Джоном Гармоном бедного малыша, а он так растрогал меня своей лаской, что я, кажется, буду ревновать, если Джоном Гармоном назовут другого ребенка. Я не смогу называть его именем, которое стало мне дорого.

— Ваше мнение тоже такое? — снова обратился мистер Боффин к секретарю, внимательно глядя на него.

— Я повторяю, тут надо полагаться на чувство, — ответил Роксмит. — И мне кажется, что чувства мисс Уилфер очень тонки и благородны.

— Теперь послушаем твое мнение, Нодди, — сказала миссис Боффин.

— Мое мнение, старушка, — заявил Золотой Мусорщик, — твое мнение.

— Значит, — сказала миссис Боффин, — мы все согласны, что воскрешать имя Джона Гармона не нужно. Пусть покоится в могиле. Мистер Роксмит говорит, что надо полагаться на чувство, но, боже ты мой! сколько на свете таких дел, где лишь на чувство и надо полагаться! Ну, хорошо! А теперь, голубушка моя Белла, и вы, мистер Роксмит, послушайте, что я еще надумала. Когда мы с мужем впервые заговорили о моем желании усыновить мальчика-сиротку в память Джона Гармона, я сказала: "Как утешительно думать, что какому-нибудь бедняжке пойдут на пользу деньги Джона и он не будет такой несчастный, заброшенный, каким был Джон!"

— Браво! — воскликнул мистер Боффин. — Так и сказала, слово в слово! Бис!

— Подожди, Нодди, — возразила ему миссис Боффин. — Это еще не все, не вовремя ты со своим «бисом». Я от собственных слов не отказываюсь, как тогда говорила, так и сейчас скажу. Но вот умер наш малютка, и стало мне думаться: а может быть, я тут больше всего сама себя ублажала? Все разыскивала такого ребенка, чтобы и личиком помилее и чтобы приглянулся мне. Ведь если хочешь сделать добро, так делай это ради самого добра, а уж о том, что тебе нравится или не нравится, забудь!

— А может быть, — сказала Белла, и, может быть, тут она вспомнила те странные отношения, которые когда-то связывали ее с ныне покойным Джоном Гармоном. — …Может быть, воскрешая это имя, вы хотели дать его ребенку не менее милому вам, чем его тезка. Ведь к нему вы всегда питали нежные чувства.

— Вот какая вы добрая, голубушка! — сказала миссис Боффин, пожимая ей руку. — Нашли чем меня оправдать! Может статься, так оно и было. Конечно, доля правды здесь есть, но только доля, а не вся правда. Впрочем, сейчас это не важно, ведь мы решили, что с именем Джон Гармон надо покончить.

— И оставить его только в воспоминаниях, — задумчиво проговорила Белла.

— Вы лучше меня сказали, голубушка. "И оставить его только в воспоминаниях". Ну, так вот, я и надумала: если брать на себя заботы о каком-нибудь сироте, пусть он будет для меня не баловнем, не забавой, а ребенком, которому надо помочь ради него самого.

— И не обязательно, чтобы хорошенький? — спросила Белла.

— Нет, — твердо ответила миссис Боффин.

— И не обязательно, чтобы располагал к себе? — спросила Белла.