– Не хочу ли я?
– негодующе повторяет миссис Лэмл после некоторого молчания.
– Сваливать все на меня! Какая трусость, какая низость!

Мистер Лэмл останавливается, расправляет бакенбарды и вопросительно смотрит на нее.

– Какая... что?

Не останавливаясь и не оглядываясь на него, миссис Лэмл высокомерно повторяет:

– Какая... нечестность!

Догнав ее в два шага, он резко возражает:

– Вы не то сказали. Вы сказали "низость".

– Что же, если и сказала?

– Никакого "если" тут нет. Вы это сказали!

– Да, сказала. Так что же из этого?

– Что из этого?
– повторяет мистер Лэмл.
– Вы посмели бросить мне в лицо такое слово?

– Еще бы не посмела!
– отвечает миссис Лэмл, глядя на него с холодным презрением.
– Нет, как вы смеете говорить мне такие слова?

– Я никаких не говорил.

Это правда, и миссис Лэмл остается только прибегнуть к вечному женскому ресурсу, сказав:

– Какое мне дело, говорили вы или нет!

Прогулка возобновляется; некоторое время они идут молча, затем мистер Лэмл нарушает молчание.

– Пускай будет как вам угодно. Вы считаете себя вправе спрашивать, не хочу ли я сказать вам. Что именно я должен был сказать?

– Что вы человек с состоянием.

– Нет.

– Значит, вы женились на мне обманом?

– Пусть будет так. Теперь ваша очередь. Уж не хотите ли вы сказать, что вы состоятельная женщина?

– Нет, не хочу.

– Значит, вы обманом вышли за меня замуж.

– Если вы так неудачно охотились за приданым и сами себя обманули; если по своей алчности вы слишком легко поверили внешнему блеску, то чем же я виновата, - вы, авантюрист?
– очень резким тоном говорит жена.

– Я спросил Вениринга, и он сказал мне, что вы богаты.

– Вениринга! (очень презрительно).
– А что знает обо мне Вениринг?

– Разве он не опекун ваш?

– Нет. Моего опекуна вы видели в тот день, когда обманом женились на мне, и никакого другого опекуна у меня нет. И денег у него немного - это всего-навсего рента, сто пятнадцать фунтов в год. Есть еще сколько-то шиллингов и пенсов, если вы гонитесь за точностью.

Мистер Лэмл бросает отнюдь не любящий взгляд на подругу своих радостей и печалей и что-то ворчит сквозь зубы, но тут же спохватывается.

– Вопрос за вопрос. Теперь опять моя очередь, миссис Лэмл. Кто это вам внушил мысль, что я человек состоятельный?

– Вы сами. Не станете же вы отрицать, что всегда выступали передо мной в этой роли.

– Но вы тоже кого-нибудь спрашивали. Ну, миссис Лэмл, откровенность за откровенность. Кого вы спрашивали?

– Я спросила Вениринга.

– А Вениринг знает обо мне не больше, чем о вас, и не больше, чем другие знают о нем.

Прогулка снова продолжается в молчании, затем новобрачная резко останавливается и гневно восклицает:

– Никогда не прощу этого Венирингу!

– Я тоже, - отзывается новобрачный.

После этого они опять гуляют: она все так же сердито тычет зонтиком в песок, оставляя в нем ямки, он все так же волочит за собой уныло опущенный хвост. Наступил отлив, и кажется, что море оставило их вдвоем на оголенном берегу. Чайка проносится над самыми их головами и хохочет над ними. Только что эти темные валуны покрывала золотистая гладь, а теперь они всего-навсего скользкие камни. Насмешливый рев доносится с моря, и волны вдали громоздятся одна на другую, спеша взглянуть на попавшихся в ловушку обманщиков, и снова пуститься плясать в дьявольски-злобном веселье.

– Когда вы говорите, что я вышла за вас по расчету, - сурово начинает миссис Лэмл, - для чего вы делаете вид, будто была какая-нибудь возможность выйти за вас по любви?

– И опять-таки этот вопрос можно рассматривать с двух сторон, миссис Лэмл. А для чего притворяетесь вы?

– Сначала вы обманули меня, а теперь оскорбляете!
– восклицает миссис Лэмл, и грудь ее волнуется.

– Вовсе нет! Начал не я. Вы сами задали такой двусмысленный вопрос.

– Я сама!
– повторяет новобрачная, и зонтик ломается в ее разгневанной руке.

Его лицо становится мертвенно-бледным, на носу проступают зловещие пятна, словно пальцы самого дьявола касаются его то тут, то там. Но он умеет сдерживаться, а она нет.

– Бросьте зонтик, - советует он спокойно, - он больше никуда не годится и только делает вас смешной.

Тогда она в ярости называет мистера Лэмла "наглым негодяем" и с такой силой отшвыривает обломки зонтика, что они попадают в Лэмла. Следы пальцев на мгновение проступают сильней, но он по-прежнему идет рядом с ней.