– Нет, ничего не поделаешь: одно из пророчеств М. П. Р. должно остаться неисполненным. Несмотря на все мое желание угодить родителю, ему суждено потерпеть фиаско.

Пока они разговаривали, за потускневшими окнами стемнело, а ветер все пилил, и опилки все крутились. Кладбище внизу погружалось в глубокую смутную тень, и тень эта уже подползала к верхним этажам домов, туда, где сидели оба друга.

– Словно призраки встают из могил, - сказал Юджин.

Он постоял у окна, раскуривая сигару, чтобы ее аромат показался ему еще приятней в тепле и уюте, по сравнению с уличным холодом, и уже возвращался к своему креслу, как вдруг остановился на полдороге и сказал:

– Видимо, один из призраков заблудился и идет к нам узнать дорогу. Взгляни на это привидение!

Лайтвуд, сидевший спиной к дверям, повернул голову: там, в темноте, сгустившейся у входа, стояло нечто в образе человека, которому он и адресовал весьма уместный вопрос:

– Это что еще за черт?

– Прошу прощения, хозяева, - отвечал призрак хриплым невнятным шепотом, - может, который-нибудь из вас и есть адвокат Лайтвуд?

– Чего ради вы не стучались в дверь?
– спросил Мортимер.

– Прошу прощения, хозяева, - отвечал призрак так же хрипло, - вы, верно, не заметили, что дверь у вас стоит настежь.

– Что вам нужно?

На это призрак ответил так же хрипло и так же невнятно:

– Прошу прощения, хозяева, может, один из вас будет адвокат Лайтвуд?

– Один из нас будет, - отвечал обладатель этого имени.

– Тогда все в порядке, оба-два хозяина, - возразил призрак, старательно прикрывая за собой дверь, - дело-то деликатное.

Мортимер зажег свечи. При их свете гость оказался весьма неприятным гостем, который глядел исподлобья и, разговаривая, мял в руках старую, насквозь мокрую меховую шапку, облезшую и бесформенную, похожую на труп какого-то животного, собаки или кошки, щенка или котенка, которое не только утонуло, но и разложилось в воде.

– Ну, так в чем же дело?
– сказал Мортимер.

– Оба-два хозяина, который из вас будет адвокат Лайтвуд?
– спросил гость льстивым тоном.

– Это я.

– Адвокат Лайтвуд, - с раболепным поклоном, - я человек, который добывает себе пропитание в поте лица. Хотелось бы мне прежде всего прочего, чтобы вы привели меня к присяге, а то как бы мне случайно не лишиться того, что я зарабатываю в поте лица.

– Я этим не занимаюсь, любезный.

Посетитель, явно не доверяя этому заявлению, упрямо пробормотал:

– Альфред Дэвид.

– Это вас так зовут?
– спросил Лайтвуд.

– Меня?
– переспросил гость.
– Нет, мне надо, сами знаете: "Альфред Дэвид" *.

Юджин, который курил, разглядывая гостя, объяснил, что тот желает дать присягу.

– Я же вам говорю, мой любезный, что не имею никакого отношения к присяге и клятве, - лениво усмехнувшись, сказал ему Лайтвуд.

– Он может вас проклясть, - объяснил Юджин, - и я тоже. А больше мы ничего для вас сделать не можем.

Сильно обескураженный этим разъяснением, гость вертел в руках дохлую собаку или кошку, щенка или котенка, переводя взгляд с одного из "обоих-двух хозяев" на другого, и что-то обдумывал про себя. Наконец он решился.

– Тогда снимите с меня и запишите показание.

– Что снять?
– спросил Лайтвуд.

– Показание, - ответил гость.
– Пером и чернилами.

– Сначала скажите нам, о чем идет речь.

– О чем, о чем, - сказал человек, делая шаг вперед, и, понизив голос, прикрыл рукой рот.
– О пяти, а то и десяти тысячах награды. Вот о чем. Насчет убийства. Вот насчет чего.

– Подойдите ближе к столу. Сядьте. Не хотите ли выпить стакан вина?

– Да, хочу, - сказал гость, - не стану вас обманывать, хозяева.

Вина ему налили. Он вылил вино в рот, пропустил его за правую щеку, словно спрашивая: "Как это вам нравится?", потом за левую щеку, словно спрашивая: "Как это вам нравится?", потом переправил в желудок, словно спрашивая: "Как это вам нравится?" И в заключение облизал губы, словно ему три раза подряд ответили: "Очень нравится".

– Не хотите ли еще стакан?

– Да, хочу, - повторил он, - не стану вас обманывать, хозяева.

И он повторил все прочие операции.

– Ну, так как же вас зовут?
– начал Лайтвуд.

– Вот это вы что-то спешите, адвокат Лайтвуд, - ответил гость протестующе.
– Как же вы не понимаете, адвокат Лайтвуд? С этим вы немножко поторопились. Я собираюсь заработать от пяти до десяти тысяч в поте лица; а ведь я человек бедный, мне этот самый пот лица нелегко дается, так разве я могу назвать хотя бы свое имя, пока его не записывают?