– Что это ты Плахин здесь рассиживаешь, у тебя же поезд, забыл?

Игорь продолжал смотреть на директора, словно на призрак, но слова нашлись сами собой.

– Да вот, Эльвира Леонардовна с отчетом попросила помочь…

– И что, сделал?

– Сделал,– ответил Игорь. Прозвучало откровенно мрачно.

Ответ, похоже, встревожил Альберта Никифоровича и он, ловко лавируя меж столов, подошел к Игорю, взглянул на экран.

– Да, не зря Леопардовна говорит, что ты у нас самый толковый. Все в точку.

– Так что же? Все? Конец?

– Это еще с какой стати?

– Да вот же,– Игорь, позабыв от волнения о хороших манерах, стал тыкать пальцем в экран,– Вот, здесь, здесь и здесь. Это даже не по нолям. Это в минусах!

Но Кефирыч и бровью не повел.

– Считаешь ты хорошо. А вот выводы делаешь неправильные. Потому что не владеешь всей информацией. Поэтому отправь отчет мне. Я его подработаю. А сам, давай, собирайся. Не упускай удачу.

– Так ведь банк пустой! Мы – банкроты!

– Сегодня пустой, завтра – полный. Не в первый раз. Не паникуй. Дуй домой за чемоданом. Поезд ждать не будет.

И Кефирыч вышел, всем своим видом – и неторопливой походкой, и разворотом плеч, и высоко поднятой головой – демонстрируя абсолютные хладнокровие и уверенность в завтрашнем дне.

Кинув шефу отчет, ткнув мышью в «завершение работы» Игорь вернулся к мыслям об Асе. С одной стороны все равно некрасиво получается. Он уезжает, она ничего об этом не знает, еще подумает… Что подумает? Что Игорь сбросил ее, как и всех остальных в этой комнате, словно балласт, и умчался к синему морю за красивой жизнью. И все его намеки на серьезные перемены – так, пустозвонство. Потому что он думает только о себе. С другой стороны, некто в его голове, претендующий на звание здравого смысла убеждал, что Асе Игорь, вероятно, не так уж и нужен, не настолько интересен. Иначе, не убежала бы с работы, дождалась бы его. Да и вообще он же толком о ней ничего не знает.

– А вдруг, у нее что-то случилось? Вдруг, ей нужна помощь? – парировал первый голос.

Раздираемый такими противоречиями Игорь в очередной раз ( в пятый, или шестой, он сбился со счета) набрал Асин номер. И в пятый, или в шестой раз выслушал, что абонент недоступен или находится.

Игорь в печалях вышел из банка. Хорошо хоть, что охранника Николая в обозримом пространстве не наблюдалось, а то всякое могло бы произойти. Дождь разгулялся во всю. Игорь поднял воротник своего куцего пиджачка, что, конечно, от льющейся с неба воды ни в коей мере не спасало, но создавало некую бессмысленную иллюзию, и поскакал по лужам домой, прижимая к груди большой желтый пакет.

Первое, на что обратил внимание Игорь, когда, насквозь мокрый (но сохранивший почти сухим заветный пакет), ввалился в квартиру – отсутствие в прихожей ковбойских сапог и рюкзака. Хотя туфли и тубусы матери имел место быть. Это принесло Игорю немного, что называется, морального удовлетворения – все же он не такой уж и плохой прогнозист.

Джинсы, рубашки и свитер он нашел быстро. А за мокасинами пришлось карабкаться на антресоли. Забитые, как и все на свете антресоли, ненужным хламом. Балансируя на стремянке, Игорь, старательно, пытаясь производить минимум шума, рылся в пыльной полутемной глубине. Он потянул на себя какой-то сверток, и это оказалось все равно, что выдернуть чеку у гранаты. Все содержимое антресолей разом вывалилось. Узлы, коробки и картонки, заполнявшие подпотолочное хранилище, с грохотом посыпались на пол, подняв облако пыли. Единственным положительным оказалось то, что на вершине образовавшейся кучи тряпья и хлама оказались искомые туфли.

На шум выглянула из своей комнаты мать. Игорь, ликвидируя последствия бедствия – яростно запихивая как попало назад все выпавшее – коротко объяснил причину поднятого тарарама. Мать в ответ только кивнула. Но не ушла к себе, наблюдала, как Игорь, теперь пытается почти точно также яростно запихивать свои вещи в потертую спортивную сумку. Наконец, не выдержала мучительного зрелища, зашла в свою комнату и вернулась, катя перед собой небольшой, весьма ладный с виду чемоданчик.

Самсонит – определил Игорь. Обязательный причиндал для всякого человека, считающего себя деловым. И емкий, и по габаритам хорош – такие не надо даже в аэропорту сдавать в багаж. Игорь, правда, не собирался лететь на самолете, но мамин презент как нельзя лучше походил к той обстановке, в которой Игорь должен был оказаться через день. Прибавлял солидности.

Все вещи уместились в чемоданчик сразу и аккуратно. Для полной гармонии достал из серванта и надел часы – подарок отца к двадцатилетию. Перед выходом – чашка того самого кофе, сэндвич, на этот раз с прошутто, и – все, пока.

Когда Игорь вышел на улицу, дождь почти перестал. Но он все равно поднял воротник куртки, прежде чем двинуть на автобусную остановку. Мокасины мягко ступали по асфальту, еле-слышно бурчал сзади колесиками чемоданчик. Все двигалось в нужном направлении, все было в порядке. Вот и остановка. А вот вдали блеснули фары автобуса. Еще пятнадцать минут, и Игорь будет на вокзале. Времени вполне достаточно, чтобы не торопясь, вразвалочку дойти да поезда, без спешки сесть в вагон, растянуться на диване – ведь у него отдельное купе. И подумать. О чем?

Автобус мягко подкатил, выплескивая на тротуар дождевую воду из мелких лужиц. Дверь шипя открылась. Игорь двинулся к ступеням. И – остановился. Водитель с удивлением смотрел на вполне приличного молодого человека, явно собравшегося на вокзал, судя по чемоданчику. И что-то он замешкался? Игорь махнул водителю: «Езжай». Тот пожал плечами: «Как хочешь».

Красные огоньки габаритов автобуса исчезли за поворотом. Игорь решительно зашагал в сторону, совершенно противоположную той, где находился вокзал. Но зато по направлению к дому, в котором жила Ася.