Надеюсь, что вы, мои дорогие, с Божией помощью, эту книгу тоже вскоре сможете прочитать. Как и все остальные мои книги. Ищите и найдете! На сайте .

А выводы делать только вам. Ну, с Богом!

Ксения, 38 лет

«Алкоголизм, это навсегда, так нельзя – раз, и излечился. По мне, так я это просто приняла. Я знаю алкоголизм наизусть. Я знаю какой он: какой он коварный, хитрый, какой он опасный, предприимчивый. И у него очень много схем, которые можно принять за свои мысли и за свои какие-то ощущения, и понять, что да, это правда.

Так что для меня нет такого, что он излечим, а есть такое, что оставаться трезвым, но знать, что ты им больна до конца жизни. Потому что он коварен, он может проявиться в любой момент, если не работать духовно, если не поддерживать себя в хорошей духовной форме.

Это не про религию. Потому что я тоже ходила в храмы, но мне это не помогало. Я там падала, просила, но не помогало. А с Богом у меня свои отношения. Может случиться чудо, если человек этого очень захочет. Прям вот очень!

С алкоголем я начала бороться в 27 лет. Именно тогда я ощутила, что да, нужно бороться. До этого я все это не воспринимала. Я думала, что все это со мною случиться не может. Как? Я москвичка, кандидат в мастера спорта по конному спорту, у меня лошади, институт, отличная семья, я красивая девочка. Как? Я живу в чудесной стране, берег моря. Никогда бы не могла подумать.

Так что в 27 лет я начала уже с ним бороться. А вот это самое опасное слово. Потому что в случае алкоголизма и зависимости нельзя бороться. Потому что ты сразу проиграешь. Борьбы нет, а есть только понимание проблемы и принятие того факта, что я не плохой или плохая, а я болею, во мне сидит такая бомба замедленного действия. И я это понимаю и признаю.

Да, это очень больно. Это сейчас мне так легко говорить, потому что на сегодняшний день мне с этим чудесно живется, спокойно, свободно и счастливо. Поэтому еще раз: бороться нельзя, это сразу проигрыш. Потому что эта болезнь очень сильная. Никакие мысли, уловки, советы психолога, берег моря, деньги, власть, престиж, – ничего ему не важно. Он не спрашивает: какого ты статуса? Сколько тебе лет? А есть ли у тебя дети?

Ему это все равно. У него задача номер один: втащить душу. Но не в смерть, а чтобы она мучалась. Поэтому я четко могу сказать, что побывала в аду. Мне при жизни показали ад. И такой, что было невыносимо. Это не огонь и не чертики, это бесконечное чувство когда тебе плохо, сожаление, вечная тревога и страх. И при этом всем нежелание жить, чувствовать и любить. Там этого просто нет.

Это настолько тяжело, что смерть воспринимается как избавление. Это “дар”. Потому что многие алкоголики и зависимые люди мечтают о смерти.

И я одно время тоже просила у Бога: “давай уже, забери меня! За что Ты меня так мучаешь?! Зачем?!” Эти вопросы в пустоту тогда звучали из моих уст. Но сейчас я задаю другой вопрос: “для чего мне это было нужно?”

Поэтому не смерть алкоголю нужна. Ему нужно, чтобы ты мучался при жизни, чтобы уже при жизни ты был в аду.

Как это началось. Я из прекрасной, образованной, благополучной семьи. Жила в Москве, куда стремятся многие люди с периферии. Я молода, красива, КМС по конному спорту, у меня замечательные родители и я была в отношениях с очень состоятельным мужчиной. Что же было не так?

На самом деле это тот вопрос, который люди задают себе уже после того, как понимают, что у них начались какие-то проблемы. Где та точка? Мне срочно нужно ее найти, понять и исправить. Но такого нет.

Человек может уже родиться с предрасположенностью к зависимости. Я сейчас наблюдаю за многими детьми, и у меня такое ощущение, что я могу сказать с точностью в 60 процентов, что это будет человек с зависимостью. Это не ярлык.

У меня все время было чувство, что меня кто-то любит, но я не знаю, кто это. И мне все время нужно было найти его. Это я про мужчин, конечно же. “Так, ты? Нет. Ты? Нет”. Я думала: “где же эта любовь? Почему у меня такое чувство, сосущее в сердце, что он есть где-то, но где, я не знаю”. Я не знаю, с чем это связано.

Я в семье была одним ребенком и всегда была занята, я умела себя занимать. Мне мама рассказывала, что я была очень самостоятельной. И я всегда была такой, правильной девочкой. Я всех учила: “курить нельзя! Ты что, пьешь? Нельзя, фу-фу!” Я была прям как учительница по нравственности.

И я помню, что смотрела на девочек в школе и институте, а они приходили в восемь утра с каких-то посиделок, у них были сумки (называет бренд известной фирмы), и думала: “почему они такие открытые и свободные? Почему они могут в мини-юбке сесть и задрать ноги, а я так не умею?”

Но вот не умела. Я была зажатая, у меня все были на дистанции. Я это очень хотела, и я помню четко, что я себе сказала: “ты будешь такой! Ну, мы будем такие!”

У меня не было авторитетов. И это, кстати, сыграло тоже важную такую роль. Вот не было такого, типа: о, она потрясающая, я тоже стремлюсь стать как она! Может быть, только в конном спорте какие-то супермастера.

Поэтому я помню, что избрала себе такую позицию, что я буду развратная. Что это очень классно. Женой я не буду, я буду вот такой, никому не достанусь! Зачем мне это было нужно, я сама не знаю. Просто вот такой я человек.