Операционный блок находится этажом выше, туда нас не пустили, запрещено! Там всё стерильно, доступ только медперсоналу и пациентам нуждающиеся в операции. Воронцов в основном сидел на диванчике, который предназначен для посетителей, несколько раз отходил в дальней угол принимая телефонные звонки, о чём и с кем он говорил я не слышала. Операция уже длилась больше шести часов, нервы натянутой струнной гудели во всём теле. К нам часто поднимался мужчина по имени Борис, он приносил кофе, и гамбургеры из кафе, которое находится на первом этаже. Женишок, получивший от меня два отказа подряд по употреблению принесённого Борисом угощения, взорвался на третьей попытке меня накормить.

— Либо ты сейчас сама съешь этот долбаный гамбургер и выпьешь кофе, либо я сам тебя накормлю, и поверь мне, я это сделаю, — нависая надомной своей немалой фигурой, зажал меня в углу коридора, злобно прорычал в лицо.

— Не могу! Мне кусок в горло не лезет! — выкрикнула ему в ответ.

Я старалась держаться всё это время, ходила молча, кусая губы, впиваясь ногтями в кожу ладоней. Но кажется, мои нервы сдали.

— Через «не могу»! — упорствовал мужчина.

Грубо схватил меня за руку выше локтя, можно сказать дотащил до диванчика, подтолкнул к нему, заставляя присесть. Подозвал Бориса, мужчина всё это время стоял неподалёку от нас, забрал из его рук небольшую коробку, в которой находились два кофе и этот чёртов фаст-фуд. Впихнул мне в одну руку стаканчик с кофе, завернул в салфетку гамбургер, вручил во вторую.

— Ешь! — рыкнул Воронцов, присаживаясь рядом со мной.

Не успела поднести стаканчик с напитком к губам, как створки лифта открылись, и из него вышел Николай Николаевич, вид у мужчины был уставший, глаза красные. Подскочила на ноги, уронив из рук еду, замерла, смотря на врача. Почувствовала крепкие руки на своих плечах.

— Операция прошла успешно….

Всего три слова, услышав их, моё сознание помахало мне ручкой, унося в темноту.

Резкий запах бьёт в нос, пробивает до мозга, морщусь, затаив дыхание не хочу его ощущать.

— Алиса Дмитриевна, открывайте глазки, — мужской знакомый голос звучит очень громко.

Через силу приоткрываю веки, перед глазами туман, в котором виднеются две фигуры.

— Вы нас видите? — снова этот голос.

— Очень плохо, — хриплю в ответ.

— Ничего, через пару минут всё пройдёт, чёткость вернётся, только не вставайте пока, я скоро вернусь и ещё раз осмотрю вас, — наконец-то голос угадывается, Николай Николаевич!

Очень быстро принимаю сидящие положение, виски простреливает боль, с губ срывается стон, и я падаю назад.

— Ты что творишь? — орёт женишок, вмиг ощущаю его руки на своих плечах.

Да что за привычка у него такая? Что он за плечи меня вечно хватает?

— Не кричи, — прошу мужчину, — и так голова болит, — говорю с закрытыми глазами.

— А ты не твори, что не следует, тебе русским языком сказали «НЕ ВСТАВАТЬ», — снова рычит.

— Я хотела спросить про Илью, — звучит, как оправдание.

— Алиса Дмитриевна с вашим братом всё хорошо, сейчас он спит. Два дня он пробудет в палате интенсивной терапии, если всё и дальше будет хорошо, то переведём его в обычную палату, — ответил доктор.

— Когда его можно увидеть? — открыла глаза, туман прошёл, чёткость вернулась, даже голова начала проходить.

— Как только переведём в палату, — сказал мужчина.

Николай Николаевич развернулся и покинул палату.

Прикрыла глаза, выдохнула, напряжение стало сходить, его место занимала легкость, было ощущение, словно огромный булыжник свалился с моих плеч.

— Алис, — обратился ко мне Воронцов, — с Ильёй всё хорошо, операция прошла успешно, его скоро выпишут, а нам пора заняться предстоящей свадьбой. Тебе ещё платье покупать, — каким-то странным взглядом окинул меня женишок.

— А без него никак? — задала вопрос.

Надевать белое платье на фальшивую свадьбу не хотелось, не об этом я мечтала.

— Нет, — покачал головой, — регистрация пройдёт за закрытыми дверями, там будем только мы с тобой, остальные будут стоять около ЗАГСа и ждать нас. После мы поедем в ресторан, банкет уже заказан, приглашение я уже разослал, — пояснил Воронцов.

— Я могу купить простое, белое, но не пышное? — вдруг пришло в голову идеальная мысль.

— Почему простое? — нахмурился мужчина.

— Потому что, я всегда мечтала о пышном платье, именно в нём я хотела выйти замуж, только вот по настоящему, за любимого мужчину, а не фиктивно за постороннего человека. Простое платье не отразится в памяти и не затмит пышного, настоящего, понимаешь, — речь вышла какой-то сумбурной.

Воронцом посмотрел на меня тяжёлым взглядом, следом опустил глаза вниз, вновь посмотрел на меня.

— Я тебя понял, мне в принципе без разницы, покупай любое, — с долей злости в словах произнёс мужчина.