Говорят, что он невероятный. Судя по всему, до понимания его невероятности я ещё не дорос. Есть куда двигаться. Впрочем, он тут с рождения. И у него фора. Два слона, ферзь и джокер.

Я каждый раз, проходя мимо, смотрю на его балкон с недоумением. Бродский мне не нравится.

Вот ведь хотел забыть про него, но сказал.

Кстати, даже сам наш президент зачем-то родился тоже здесь. Рядом с Леонидом Утёсовым. Но быстро уехал.

И стал президентом России. Три раза!!! Или четыре раза?

Доски пока нет.

А дальше по улице вообще, прости господи, сам Хармс.

Хармс!!!

Это первый поэт, который разорвал мой неокрепший жидкий мозг своей питерской дурью. Я раньше думал, что он сумасшедший, если честно.

Но нет, я тут пожил. Всё нормально.

Тут так! И не иначе!

Я не работаю. С Бродского беру пример. С Нобелевского лауреата. Кстати, вот не слышал я ни разу, чтобы лауреатом премии этой вдруг стал слесарь. Или токарь. Или просто водитель чего-нибудь.

Но мне это жить не мешает. Скорее, наоборот. Нет ни плана жизни, ни порядка в ней. Вы думаете, вот легко просто жить и не иметь плана жизни? И порядка?

Да!!!

Это охерительно.

Живёшь! Живёшь и живёшь. Словно хочешь кого-нибудь удивить.

Везде люди, люди, люди и рюмочные.

Как вы считаете, здесь можно думать о вечном?

Ну а где ещё? Вот разве что в горах или на море. Так этот город и есть море. Да и горы тоже.

Мой дом красноватый. Прекрасно-уродливый. С балконами. С железной крышей и какими-то круглыми окнами на чердаке. Двумя.

Оттуда вылетают голуби и рассаживаются на карнизе двухэтажного дома напротив. В моём районе это самое большое голубиное скопление. Их много, так что они вытоптали целый газон, и на нём весной трава уже совсем не появляется.

Их кормят. Многие. Но есть один чел, которого они начинают встречать издалека и нарастающим трепыхающимся облаком окутывают его. Они его знают как родного. Как своего.

Я давно наблюдаю за ним, а вот историю его узнал только недавно.

Она проста и незатейлива. Как всё прекрасное.

Жил-был один человек. И у него умерла жена. И приснилось ему, что она стала голубем. Вот, собственно, и вся история.

В ней есть всё. И любовь. И голуби. И Питер. И навсегда.

И, слава Богу, что такие люди есть.

Мой дом углом выходит на улицу Кирочную и ещё боковой стеной. А фасадом на Маяковскую. Хоть по длине он вроде равен и там, и тут. Так с чего же фасад непременно на Маяковскую? Я думаю, потому что с Маяковской два подъезда. А с Кирочной один. Но это не точно. Так как дойдёт время до нумерации квартир, сразу станет ясно, что с логикой тут беда.

Если случится война, это идеальное место для обороны. Стратегическое. Я с кунаками заблокирую сразу два направления простым смешным пулемётом. И никто не обойдёт меня с тыла. Потому что тыла там нет. Там Литейный проспект. А он мне не нравится. Потому что колючий какой-то. И ни одного деревца. Как шпага.

По нему я не хожу. В основном пересекаю. Под лязг машин и чего-то ещё. Специфически литейного.

Вот тут я и сижу сычом осенью. В доме этом. Вспоминаю и перебираю, как струны, светлые мгновения тёмного прошлого. я люблю свои грехи и упорствую в них. Греховодник и грехолюб. Зимой сижу тоже. Так как понятие осени и зимы в Питере очень размыто. Зыбкие границы между хлябями небесными и потусторонним мокрым сумраком. И даже снег ни фига не делит эти такие разные где-то сезоны пополам. Вот и сейчас за окном ничего не значащий первый снег, но который важен для меня.

Открытыми ладонями глаз я смотрю на это чудо и молчу. Маленькие замёрзшие ангелы. И каждый неповторим. Ты смотришь на них из тёплого окна своего дома и понимаешь. Это рубеж. Какой-то. Какой-то период кончился. Что-то изменилось. Вот прямо сейчас. Я бы Новый год считал по первому снегу. В этом хоть какая-то логика. А не просто переворачивать календарь.

Два газончика внизу. По Маяковской. Мы недавно решили там пшеницу посадить. Ну там, где голуби.

Или рожь. Не решили ещё. А то земля в центре города пропадает. Дворники газоны вспахивают поздней весной и траву сеют. А тут мы. Наденем холщовые белые рубахи и чистое бельё. Как выскочим ночью с пацанами. Под луной. Пусть она освещает наши бледные взволнованные лица. И пойдём босые по земле русской…

Весной тут по-другому.

Весной всегда хочется чего-то нового. Мне вот иногда хочется залезть с нехорошим лицом на дерево и не слезать. Но слезать надо, иначе вызовут ветеринара.

Да ладно с этими зыбкими сезонами. Что тут у нас сейчас?

А внизу ещё три кабака и проститутская баня. Рядом с газончиками.

Я вот прямо тут во всём этом.

Мне повезло.

Мне очень нравится сидеть на балконе и смотреть, как ведут проституток в баню. С балкона всё по-другому. Все женщины кажутся красивыми. Я полностью согласен, что снизу они какие угодно. Кривые, косые, с носами. Вот, кстати, с носами. Боже, да какие угодно у них могут быть носы. Хоть вообще без носа.