Такими шедеврами воздушной архитектуры увлекалась миссис Никльби весь вечер после случайного знакомства с титулованными друзьями Ральфа, и сновидения, не менее пророческие и столь же многообещающие, преследовали ее и ту ночь. На следующий день она готовила свой скромный обед, по-прежнему поглощенная все теми же мечтами, — пожалуй, слегка потускневшими после сна и при дневном свете, — когда девушка, которая ей прислуживала, отчасти чтобы составить компанию, а отчасти чтобы помочь в домашних делах, с необычным волнением ворвалась и комнату и доложила, что в коридоре ждут дна джентльмена, которые просят разрешения подняться к ней.

— Господи помилуй! — воскликнула миссис Никльби, поспешно приводя в порядок волосяную накладку и чепец. — А что, если это… Ах, боже мой, стоят все время в коридоре!.. Почему же вы, глупая, не попросите их подняться?

Пока девушка ходила исполнять поручение, миссис Никльби второпях сунула в буфет все, что напоминало о еде и питье. Едва она с этим покончила и уселась с таким спокойным видом, какой только могла принять, как явились два джентльмена, оба совершенно ей незнакомые.

— Как поживаете? — сказал один джентльмен, делая сильное ударение на последнем слове.

— Как поживаете? — сказал другой джентльмен, перемещая ударение, словно бы с целью разнообразить приветствие.

Миссис Никльби сделала реверанс и улыбнулась и снова сделала реверанс и заметила, потирая при этом руки, что, право же, она… не имеет… чести…

— …знать нас, — закончил первый джентльмен. — Потеряли от этого мы, миссис Никльби. Потеряли от этого мы, не так ли, Пайк?

— Мы, Плак, — ответил второй джентльмен.

— Мне кажется, мы очень часто об этом сожалели, Пайк? — сказал первый джентльмен.

— Очень часто, Плак, — ответил второй.

— Но теперь, — сказал первый джентльмен, — теперь мы вкушаем счастье, по которому вздыхали и томились. Вздыхали и томились мы по этому счастью, Пайк, или нет?

— Вы же знаете, что вздыхали и томились, Плак, — укоризненно сказал Пайк.

— Вы слышите, сударыня? — осведомился мистер Плак, оглядываясь. — Вы слышите неопровержимое свидетельство моего друга Пайка… Кстати, это напомнило мне… формальности, формальности… ими не следует пренебрегать в цивилизованном обществе. Пайк — миссис Никльби.

Мистер Пайк прижал руку к сердцу и низко поклонился.

— Представлюсь ли я с соблюдением таких же формальностей, — сказал мистер Плак, — сам ли я скажу, что моя фамилия Плак, или попрошу моего друга Пайка (который, будучи теперь надлежащим образом представлен, вправе исполнить эту обязанность) объявить за меня, миссис Никльби, что моя фамилия Плак, или я буду добиваться знакомства с вами на том простом основании, что питаю глубокий интерес к вашему благополучию, или же я представлюсь вам как друг сэра Мальбери Хоука — об этих возможностях и соображениях, миссис Никльби, я предлагаю судить вам.

— Для меня друг сэра Мальбери Хоука не нуждается в лучшей рекомендации, — милостиво заявила миссис Никльби.

— Восхитительно слышать от вас эти слова! — сказал мистер Плак, близко придвигая стул к миссис Никльби и усаживаясь. — Утешительно знать, что вы считаете моего превосходного друга сэра Мальбери заслуживающим столь большого уважения. Одно слово по секрету, миссис Никльби: когда сэр Мальбери об этом узнает, он будет счастлив — повторяю, миссис Никльби, счастлив. Пайк, садитесь.

— Мое доброе мнение, — сказала миссис Никльби, и бедная леди ликовала при мысли о том, как она удивительно хитра, — мое доброе мнение может иметь очень мало значения для такого джентльмена, как сэр Мальбери.

— Мало значения! — воскликнул мистер Плак. — Пайк, какое значение имеет для нашего друга сэра Мальбери доброе мнение миссис Никльби?

— Какое значение? — повторил Пайк.

— О! — сказал Плак. — Великое значение, не так ли?

— Величайшее значение, — ответил Пайк.

— Миссис Никльби не может не знать, — сказал мистер Плак, — какое огромное впечатление произвела эта прелестная девушка…

— Плак, — сказал его друг, — довольно!

— Пайк прав, — пробормотал после короткой паузы мистер Плак. — Об этом я не должен был упоминать. Пайк совершенно прав. Благодарю вас, Пайк.

«Ну, право же, — подумала миссис Никльби, — такой деликатности я никогда еще не встречала!»

В течение нескольких минут мистер Плак притворялся, будто находится в крайнем замешательстве, после чего возобновил разговор, умоляя миссис Никльби не обращать ни малейшего внимания на его опрометчивые слова — почитать его неосторожным, несдержанным, безрассудным. Единственное, о чем он просит, — чтобы она не сомневалась в наилучших его намерениях.

— Но когда, — сказал мистер Плак, — когда я вижу, с одной стороны, такую прелесть и красоту, а с другой — такую пылкость и преданность, я… Простите, Пайк, у меня не было намерения возвращаться к этой теме. Поговорите о чем-нибудь другом, Пайк.