Девушка не могла возразить, ибо я в чём-то был прав.

Она с грустью посмотрела на трупик, но потом с некой надеждой выдала:

— Надеюсь, он поправится.

Я почесал затылок, посмотрев на взорванную голову:

— Ну да, поправится. Нужно только на подорожник плюнуть и к шее приложить, откуда струя крови херачит, и тогда голова к утру отрастёт.

— Там кто-то есть! — послышался чей-то голос.

— Бежим! — снова взяла меня за руку Анна. Благо света в личном саду императора хватало.

Личный сад — это я так сказал, основываясь на том участке земли, где не было ни одного из приглашённых гостей. Уверен, император любил здесь прогуливаться лично, и чтоб ни один «плебей с баблом» не маячил перед глазами.

В этом же саду был и пруд, куда потащила меня дочка Александра Малинова.

— Прыгай в воду, — вытащила девушка какие-то верёвочки из некоего подобия кроссовка, начав перевязывать себе руки и ноги, чтобы уплотнить чёрное покрывало на себе.

— О, Господи! — с сарказмом перекрестился. — Может, не в воду?

— Как хочешь, — пожала Анна плечами. — Если что, то это не настоящий пруд.

— Чё?! — недопонял я.

— Там тоннель, который выведет нас через канализацию в город. — И девушка нырнула, не дожидаясь ещё одной моей реакции.

Мозг резко сообразил, что пока я дождался бы магов из Императорской гвардии, вышел бы в астрал, добежал бы до заборов с отключенными барьерами, то вполне возможно, что барьеры бы уже активировались.

А может, и нет.

Не знаю.

Время бы остановилось.

Но я об этом уже не думал, а нырнул за Анной.

Через двадцать минут мы вылезли на одной из дорог, где над нами проносились магические кони с кучерами.

Один из магов в синей форме сразу же подбежал к нам.

— Ваше Благороди… сэр, Вы должны немедленно покинуть… — мужчина всматривался в Анну, которая всячески пыталась скрыть лицо.

— Может, ты на меня будешь смотреть, а не на мою жену?! — схватил я мужика за плечо.

— Простите, В-Ваше Благ… Пройдёмте. — И мужчина развёл руками, чтобы раскрыть дорожный барьер.

Кстати, в Центре вдоль барьеров разлеглись красивые кустарники с цветами. Они внешне отделяли дорогу от тротуара.

Про конское дерьмо я вообще молчу, ибо его здесь не было. Зато дворников… больше, чем того дерьма, которое могло упасть с небес на дорогу в любой момент.

Когда мужчина вывел нас к тротуару, я спросил:

— Можешь вызвать ландо «Димон-28890»?

— Конечно, сэр! — поклонился мужчина.

— Это будет долго, — шепнула Анна, пока мужчина искал в своём зеркальном телефоне нужного кучера.

Тут появились люди императора, причём знакомые мне ледяные гвардейцы.

Два других дворника в метрах ста от нас открыли «мостик», чтобы дюжина тварей перешла на нашу сторону.

— Уходим! — занервничала Анна, схватив меня за правый локоть.

Девушка потащила за угол здания, чтобы хоть слегка скрыться от ледяных гвардейцев.

По перпендикулярной улице стояли в метрах двухстах от нас другие твари, которых вообще непонятно кто впустил. И я сейчас имел в виду магоедов.

Может, им и было дозволено ходить вот так просто по улицам, да ещё и в Центре, но почему именно по этой улице?

Хвала небесам, эти ублюдки на нас не обращали внимания. Они кого-то ждали.

— О нет! — снова запаниковала Анна, посмотрев в небо.

Я посмотрел следом — увидел большую карету с четвёркой лошадей угольного цвета.

Анна прижала меня к широкой колонне и сама прижалась вплотную, продолжая наблюдать за каретой.

— Это дилижанс Генри Дайса.

— Мозгенды?! — уточнил, чтобы уже наверняка знать, что Генри Дайс — это Мозгенда.

— Не знаю, не слышала других вариантов. Я только знаю, что это главный магоед… Стоп, а ты вообще откуда, что не знаешь даже про Генри Дайса?! — резко перевела дочка императора.

Мне ничего не хотелось отвечать или что-то придумывать, но и не пришлось, потому что из дилижанса, или как там его назвала Анна, вышел Боб Сто Кусков и дед Жеки.

Я прижал лицо Анны к своим губам и добавил шёпотом:

— Замри!

Девушка не сопротивлялась.

Тёплое чесночное дыхание нагрело мою шею, слегка даже в нос зашло.

— Блин, ты чеснока нажралась?!

— Это не я, а та свинья Ферраривская нажралась и полезла ко мне в рот со своим слюнявым языком.

— Фу, блядь! Как ты ему не врезала?!