– Слыш, мелкая! – зашипел я от злости, приложившись как следует головой об пол, – Если ты через секунду не исчезнешь, я за себя не отвечаю. – Открывшая было рот, наглая девчонка тут же его захлопнула, и ее как ветром сдуло. Видно, что – то в моем голосе заставило ее поверить в искренность моих намерений. Попытки самостоятельно выбраться из под горы полутрупов результатов не принесли. При малейшем движении рук, овечки жалобно блеяли – "Нет, только не там!", – "Господин, это мое чувствительное место! Будьте нежнее!", – "Б-братик – б-бака!" и прочее в том же духе. Пришлось скромно дожидаться помощи.

– Рич? Ты в порядке? – Высунув голову из ванной, спросила Джанна.

– В полном. Не видно? Кто бы помог мне вылезти еще.

Куча – мала потихоньку стала расползаться в стороны, распадаясь на отдельные составляющие. Я, наконец, смог, с характерным хлюпом вытащить руки, откуда из под овечек, которые так и остались лежать на полу, уткнувшись лицами в пол. У девушек был насыщенный день, который еще даже не закончился. Слегка прифигевшая от такого зрелища Джанна, выскочила в коридор в полузастегнутых штанах, придерживая одной рукой полотенце, с трудом обхватывающее ее грудь. Махая, как вентилятор другой рукой, она заорала, перемежая обычную речь забористым матом:

– А ну пошли все вон, прошмандовки ***! Мне уже отдохнуть нельзя в своем личном номере, чтобы толпа *** не приперлась. Я вас на границе ***, *** позорные!

В распахнутый дверной проем заглянула удивленная Маргарита. – Джанни, что такого могло случиться, что ты впала в такое бешенство? – Задумчиво протянула она, оглядывая комнату и задерживая взгляд на местных достопримечательностях. Особенно ее внимание привлек мой полуголый торс, полуодетая Джанна и «Одеяло» с привлекательными холмами под простынкой на измятом диване. – Впрочем, я должна была сама обо всем догадаться, когда увидела этих дур в гордом одиночестве, заливающих горе моей фирменной настойкой. А эти крики, значит, были не от боли… Ой я така-ая дура-а! Извините, простите, – Маргарита принялась истово кланяться, – Больше вас никто не побеспокоит! Вставайте, вставайте живее, сейчас стража придет, – принялась она трясти и пинать полубесчувственных горничных и, расползавшихся как тараканы во все стороны, трех бывших арестанток.

– Я требую продолжения банкета! – Икнула надравшаяся Седжуани, пьяно отпихившая от себя Маргариту. – А где Бабуля? Ну, Соннечка наша? – В тон ей вторила гнусавым басом Диана, не обращавшая внимания на задравшуюся юбку. – Танцуют все! – заорала откуда- то снизу Томоки, дергаясь как паралитик.

Хозяйка заведения поставила к стеночке горничных, пребывавших в полном ступоре. Прислушавшись, я различил фразы, которые они бормотали: «Это был мой первый раз», «У тебя такие ловкие пальцы, мастер», «Мне понравилось, Хозяин». Тем временем, Маргарита, обнаружив немалый опыт, привела в более – менее нормальное состояние трех пьянчужек и усадила их на пол в коридоре. Предпочитая не влезать в чужие разборки, не переставая извиняться, она схватила в охапку овечек и ловко вывинтилась с ними за дверь.

– Та-а-ак, что тут у нас? – зловеще процедила крольчиха, склонившись перед кошками, протрезвевшими в ту же секунду и забившимися в угол. – Я смотрю, вы совсем потеряли страх и совесть, *** поганые? Вы вообще понимаете своими пропитыми мозгами, куда попали? Ладно, эти две пропащие, но ты куда смотрела Диана? Как ты оказалась здесь в таком виде?

– Ва-ва-ва-ва-ваше светлое великолепие, – промявкала, заикаясь та, – Я т-так пережив-вала после з-з-заседания, что сам-ма не зам-метил-ла, как нап-пилась! Дев-вочки сказ-зали, что в-вы не придете, даж-же если мы поднимем на уш-ши весь трактир…

– А-а-а, так у нас тут целый заговор против начальства. Интересно, кто вам напел, что я буду так занята, девочки? – почти ласково пропела Джанна, трясущимся от ужаса прохиндейкам. Вы ведь не понаслышке знаете, что случается с теми, кто предает своих, а тем более, игнорирует приказы начальства?

– Полегче, Джанна, они же сейчас просто описаются.… А хотя, уже поздно, – попытался я остановить разошедшуюся крольчиху, но заметив, увеличивающееся темное пятно под волшебницей, отошел подальше. Впрочем, главнокомандующая и сама поняла, что перегнула. – Так, вы втроем – быстро в ванную. 10 минут на приведение себя в порядок. Белье вам принесут, грязное в корзину. Не дай Духи вам, не быть трезвыми, когда я вас оттуда вытащу! Уборка в мой номер! – крикнула она ближайшей девушке, выглянув за дверь.

Неудачливая троица, спотыкаясь и пошатываясь, побежала в ванную, на ходу стягивая с себя грязную одежду. Джанна поморщилась от ядерной смеси винных паров, пота и слабого раствора солей и кислот, оставленного у двери и растекшимся почти на половину проема. Прибывший ударный отряд уборщиц мгновенно все отчистил и удалил неприятные запахи. Самая бойкая овечка даже умудрилась перестелить диван, не задев прячущееся под простыней «одеяло». Одна сбегала за чистыми халатами. Извинившись за вторжение, они исчезли. Я деликатно постучавшись, передал свежее белье, а Джанна, не стесняясь, ногой стукнула в дверь ванной.

– Сколько можно подмываться, солдаты?! Уже полчаса прошло! Вы че там, жопы друг другу моете?! Минута и чтоб вы стояли тут!

После раздавшегося грохота, писка, плеска воды и шуршания, дверь распахнулась и три мушкетерши в сексапильных халатиках, свежие, вымытые и пахнущие травяным шампунем, выстроились по росту перед усевшейся на диван, крольчихой.

«Одеяло» завозилось и громко чихнуло. – Рич, котик, будь любезен, прикрой окошко, дует, – донеслось из под простыни. Прикрыв окно, я покосился на отчаянно потеющих и слегка пошатывающихся вояк. Главнокомандующая встала и начала прохаживаться вдоль строя, хлеща себя по бедру неизвестно откуда появившимся коротким хлыстом.