Презрев невероятную слабость, Аморанок попытался встать с постели. Время приближалось к полудню и побуждало заняться делами. Разбитый и обессиленный, он пошевелился под тяжелыми одеялами, мысленно взывая о помощи. Минуту спустя в дверь постучали и в комнату вошел суровый лжеборец Назар, один из наиболее приближенных к наместнику. Иногда Аморанку казалось, что его люди чувствуют каким-то образом его мысли. Не редко случалось, что кто-нибудь из них неожиданно приходил на помощь, когда она требовалась и ждать ее, казалось, неоткуда. А иногда он подумывал, что они просто шпионят за ним. Хорошо бы из благих побуждений, но вероятнее всего в личных целях. Как бы то ни было, шпионить это не то, что чувствовать мысли своего божества (греховное самомнение наместника переходило все границы). Не раз убеждался Аморанок в правоте своих предположений и с презрением называл их всех жалкими лицедеями: они являлись как воинственные спасители, а оказывались хитрыми соглядатаями. Да, они все, кроме Назара – его испытанного человека. Назар и Влас были знакомы с отроческих лет. Они всю жизнь занимались своим главным делом совместно, и ни разу один не разочаровал другого. Правда в последнее время Назар стал замечать, что Аморанок сдаёт. Он грешил на возраст наместника, на усталость, накопившуюся за долгие годы. Но причина крылась в ином. Просто Аморанок потерял веру в свое дело. Назар, напротив, продолжал верить так же горячо, как и сорок лет назад. За это время он успел стать самой большой привязанностью наместника, после варана Нюха, живущего в клетке в его резиденции.

Назар остановился у дверей и внимательно осмотрел Аморанка. Тот был на пол пути с кровати.

– Вам помочь, Влас?

Назар говорил громким раскатистым басом, всегда утомлявшим слух Аморанку. Если случалось, что они заговаривали одновременно, его громовой возглас всецело заглушал крикливый, с хрипотцой голосок наместника, что приводило самого Назара в смущение, а наместника в ярость.

– Нет, Назар, справлюсь, – ответил Аморанок, страдальчески наморщив лоб, – Правда чувствую себя я неважно. Как будто после затяжной изматывающей болезни. Не знаю, что со мной вчера приключилось. Думаю, это все нервы. Не всегда ладно идут дела, ты и сам понимаешь. А я привык, чтобы все шло как по маслу. Это меня немного расстраивает.

– Да, я все понимаю. Но не стоит расстраиваться из-за таких мелочей. Ничего серьезного.

– Ты так думаешь? – спустив ноги на пол, Аморанок затрясся от холода и поспешил накинуть одеяло себе на плечи. – Назар, ты ведь был на площади, когда казнили дочь этого…этого…

– Вы говорите о Марии Веиной?

– Да, Назар, о ней. Вы ничего нового не узнали о тех лохмотьях?

– Нет. Да и что тут узнаешь? Мне кажется все и так ясно.

Аморанок подумал, что не стоит Назару так слепо верить всяким небылицам. Иногда он сожалел, что не может серьезно поговорить о некоторых вещах с одним из своих самых близких людей. Вернее сказать, единственным своим близким человеком.

– Конечно, она была ведьмой, – промямлил Аморанок, – В этом ты прав. Но все-таки я хотел бы найти какое-то иное объяснение. Ведь, если эти лохмотья дело ее рук, значит ее не взяло даже пламя костра, и она смеется над нами. А я думаю, что это не так. То есть кто-то смеется, но не она. Она была колдовкой и только. Такие проделки ей не под силу. Она сожжена. И ее вещи тоже.

– Кто же смеется? Вы думаете сам искуситель вмешался? Думаете это его происки? – Назар казался бледным.

Аморанок с досады дёрнулся, но усмирил свой гнев. Он был слишком слаб, чтобы проявлять недовольство и затевать споры.

– Я не это имел ввиду. Конечно, и такой вариант исключать не стоит. Но может быть… какое-то более подходящее объяснение найдется? Какая-нибудь зацепка, которая выведет на негодяя, совершившего это гнусное дело?

Его сподвижник, очевидно, не понимал к чему клонит наместник.

– Как ты думаешь, возможно, чтобы это сделал обыкновенный человек? – нетерпеливо спросил Аморанок, – кто-нибудь, кто имел на это свои причины?

– Кто же мог это сделать? И главное для чего?

– Я бы хотел это узнать. Ты не думал, что это может быть отец девушки? Что это он мстит нам подобными шалостями. Но шалостями весьма опасными.

Пристальный взгляд Назара проник в самую душу Аморанка.

– Зачем ему заниматься такими делами? Он должен быть нам благодарен. Ведь возможно его дочь не так будет страдать там, только благодаря нам.

– Да, но он отец. Сейчас здравого смысла от него требовать не стоит…

Наместник замолчал. Молчал и Назар. Прошло несколько минут, наполненных горечью непонимания. Минут, положивших первый кирпичик в возведении стены между многолетней привязанностью двух стариков.

– Назар, – заговорил Аморанок, прерывая томительное молчание, – мне нужно узнать, мог ли кто-нибудь подкинуть эти вещи туда, была ли такая возможность?

– Мы это выясним.

– Это в самом деле важно. Такое не должно сходить с рук всяким лицемерным греховодникам.

– Мы все узнаем. И если это дело рук человека – этому умнику придется ответить за подобную выходку. Что касается отца Веиной, то он покинул город. Он исчез на следующий день после казни дочери. Стража видела, как он выехал через Главные врата. Больше он не вернулся.

– Хм… Говорят, там был жених этой девушки? Кажется Родион…

– Да. Он был там. Он нам хорошо известен. Состоит на службе у императора. Но в последнее время отстранился.

– Понаблюдайте за ним. Уж не это ли таинственный шутник? Может он готовит новую шутку? Если да, то я хочу быть в курсе, понимаешь?

– Мы все сделаем, Влас.

Назар вышел. А наместник остался сидеть на кровати. Сгорбившись под тяжестью одеяла, он болтал по полу костистыми ступнями и снова и снова прокручивал в голове мысль, не дававшую ему покоя.

На следующий день из резиденции вышли трое разведчиков и отправились по указанному адресу. Родион в это время сидел у себя дома и бессмысленно смотрел в стену напротив. Он и помыслить не мог, что к нему спешат шпионы из армии наместника. Сидя у себя в комнате уже с месяц, Родион постепенно стал забывать и про сон, и про еду. За это время к нему наведывались только его дядя Лев и близкий друг Каспар. И оба были озабочены его состоянием. Они понимали насколько ему сейчас тяжело, но не понимали, как можно не спать пятую ночь и совсем ничего не есть. Лев подумывал обратиться к известному врачу – его хорошему знакомому и одному из лучших специалистов в Авиране, но Каспар выступил против. «Сейчас он должен побыть один. Даже нас, самых близких людей, он видеть не хочет. Ты заметил с каким трудом он встречает нас? Представляешь, что будет, если на пороге появится врач? Оставим пока эту затею. Надо ждать». Лев нехотя согласился.