Годы, проведенные на улицах Адского Котла, сделали Вала хорошим уличным бойцом, и научили его, что если положение безнадежное, надо беречь силы на случай чуда, если оно произойдет, сбереженная сила пригодится. Поэтому, когда Джеф шагнул к Ренне и она закричала, Вал только стоял. Но когда крик сменился долгим визгом, Вал тоже закричал и стал сражаться. Он почти убил одного из тех, кто держал его, но остальные окружили его, сломали ему четыре ребра, вывихнули плечо и свернули набок челюсть.

— Нет, — сказал Джеф, делая успокаивающий жест, — не убивайте его. Пусть посмотрит, что мы сделаем с ней. Эй, кто-нибудь, помогите мне.

Рука Джефа была в крови, а Ренна больше не кричала, потому что у нее были раздроблены горловые хрящи.

Они действовали руками, потом ногами, а затем из потайных ножен появился энергонож.

Через минуту Вал потерял сознание. Они не стали добивать его, а просто ушли.

Через полчаса Рэра, хозяйка, наберясь храбрости, заглянула в комнату. Увидев голого человека, скорчившегося на полу, она сказала: «О, господи!» и вошла. Взглянув на то, что осталось на постели, она уже больше ничего не могла сказать, только отшатнулась, зажав руками рот.

Рука мужчины шевельнулась.

— О, боже милостивый, он жив! Она подошла к нему и наклонилась.

— О, боже милостивый!... — она подошла ближе. Надо унести его отсюда, пока он не пришел в себя, подумала она и попыталась поднять его. Боль в сломанных ребрах привела его в сознание. Он открыл глаза и тупо взглянул в лицо женщины.

— Рэра? — спросил он невнятно, поскольку челюсть посинела и опухла.

— Мистер Ноник, пойдемте со мной.

Он оглянулся, и когда глаза увидели постель, застыл.

— Не надо, мистер Ноник, пойдемте со мной.

Он позволил ей поднять его и вышел с нею в коридор, несмотря на страшную боль в плече и правой стороне груди. Рэра видела, под каким немыслимым углом повисла его рука.

— Ну, — сказала она, — нам надо как можно скорее попасть в Медицинский Центр.

И он закричал. Это был долгий вой, поднявшийся почти до визга. Затем Вал опустился на пол. Он тряс головой, слезы бежали по его лицу, но он замолчал.

— Мистер Ноник, вставайте.

Он встал. Она поддержала его и повела дальше.

— Послушайте, мистер Ноник, я понимаю, что для вас не имеет значения, но послушайте. Вы молоды и вы потеряли кое-что... — он слышал ее сквозь туман боли. — Но мы все, в той или иной степени, что-то теряем. Я бы не стала этого говорить, если бы не было того, что случилось, когда мы все внезапно узнали друг друга. Тогда я догадалась, что куча людей говорила то, чего не должна была говорить в нормальном состоянии. Но вы молоды. Многие теряют тех, о ком думают... Все, кто видел вас обоих, знали, что вы о ней думаете. Но вы будете жить... У меня была племянница, которую я любила, как дочь. Ее мать умерла. Они обе были акробатками. Четыре года назад племянница моя исчезла, и я не видела ее с тех пор. Я потеряла ее, а она жила у меня с девяти лет. Но я живу.

— Нет, — сказал он, качая головой. — Нет.

— Да. И вы будете жить. В том случае, если мы отправим вас в Медицинский Центр. — И вдруг отчаяние, которое она старалась вытравить из своего голоса, не показать Валу, вырвалось наружу. — Зачем они сделали такое? Зачем? Как они могли сделать это сейчас, после того момента, когда мы все узнали?

— По той же причине, по какой они делали это и раньше, — сказал он. — Как и вы, они попались в ловушку, в тот яркий миг, когда узнали свою судьбу. Но они не возьмут меня, не возьмут!

— О чем вы говорите?

— Они никогда не найдут меня. Никогда!

Он бросился вперед и скатился по нескольким ступеням лестницы, но потом ухватился за перила и пошел. Она побежала за ним.

— Мистер Ноник, вам нужен врач!

Он остановился в дверях, голый, отрицательно качая головой.

— Они никогда не найдут меня, — прошептал он еще раз и исчез за дверью.

Она вышла, но не увидела его. Улица была пуста. Тогда она нашла полицейского, привела его в дом, и рассказала, что случилось.

Двойное солнце сияло на белом песке города.

— Когда прибудут агенты с Земли? — спросил кто-то.

— Как только найдут те три документа, — ответил тройной голос, — и... если они еще живы.

Пахнущий озоном ветер погнал белую пыль по склону дюны, так что легкая форма пустыни снова изменилась, и единственной стабильной и изолированной вещью был город.

Недалеко от центра Торона старый торговец сидел у себя на балконе, глядя на дворцовые башни и на дощатые дома в районе Адского Котла.