Тихий шорох раздавшийся позади, заставил меня взрогнуть и резко развернуться. Заметив приближающегося работника, которого уже видела немного раньше, я расслабилась и приветственно кивнув, проговорила:

– Извините, возможно у вас установлены определенные часы посещения, если это так, то я не знала. Ещё раз простите.

Мужчина покачал головой и остановившись, чуть поодаль, произнес:

– Нет, никакого графика. Посещение свободное, да и вообще сюда редко кто заглядывает. Родственники покойных уже в большинстве сами присоединились к тем, о ком скорбели. Кладбище, как вы наверное знаете, довольно старое. Тут давно никого не укладывают в землю.

Метнув быстрый взгляд на могильную плиту за моей спиной, он продолжил:

– Ваша родственница? Тогда понятно почему вы здесь. Она одна из последних захороненных. Я сам хоть и не из местных старожил, но живу в городке достаточно давно, и вижу, что за могилой ухаживают. Вы молодец.

– Эм-м, нет. Это моя тётка. Алишия. Мы с братом только вчера приехали из Лившига.

Мужчина пожал плечами

– Может и она, не спорю. Я плохо знаком с поселенцами северной стороны. Но даже тем, кого давно не посещают многим лучше, чем тем кто остался на старой дороге.

Непонимающе приподняв брови, я переспросила:

– На старой дороге?

– Да только ей давно уже никто не пользуется. Нерабочие штольни, насыпи, обвалы и прочие неприятности. Но я о другом. Говорят, довольно давно на переезде, произошла автокатастрофа, погибли женщина и ребенок. Машина не удержалась на трассе и рухнула вниз, прямиком на дно ущелья. Так как у родственников погибших претензий не возникло, заморачиваться по поводу как поднять несчастных наверх, никто не стал. Потому сделали проще- у места, где произошла авария воткнули пару плит и дело с концом. А потом, уже позже, дорогу закрыли. Вот я и говорю, тем двоим куда как хуже, чем остальным, лежащим на освящённой земле.

Выслушав трагичную историю, я тем не менее, недоверчиво пробормотала:

– Родственники отказались поднимать погибших, но почему? Если даже бедняги были не местные, можно было подключить шерифа Асании и опротестовать решение властей.

– Очень даже местные. Мать непутёвой ещё до сих пор жива. Старая Марта Танхол. Живёт на краю леса, у самой границы города. Она поначалу, вроде и поднялась на дыбы, но спустя пару дней сникла и протопав в участок, отозвала прошение. Я не в курсе, почему она это сделала. Лучше спросить у местных сплетников, как никак более десяти лет прошло. Но точно знаю, внука она любила, уж больно плакала и стенала по нему. Куда меньше, чем по собственной дочери. Конечно, не следует о мертвых плохое говорить, но Надин непутёвой была. Я тогда только обосновался в городке и толком никого и не знал, но о дочери Марты ходили сплетни не хуже, чем о Элвисе. Красавица была, но глупая. Всё славы хотела и деньжат побольше, потому и подалась в верхний город. А через год вернулась, да не одна, с подвеском. Уж как Марта просила дочь оставить мальчика, но та упёрлась и ни в какую. Так и таскала его туда и обратно, то к матери то в город. А парень-то и не нужен ей был, худющий да оборванец, словно сирота.

Пожевав губами, рабочий сплюнул в сторону табачную жвачку и договорил:

– Кто знает, что там вышло, хотя по мне так пьяная она была, Надин. Перебрала да угробила и себя и мальчонку. Пацану в то время, лет пять было, не больше. Марта с тех пор замкнулась, людей не принимает.

– Что значит не принимает?

– Знахарством она промышляла, травами да наговорами болячки лечила. А теперь и знать никого не желает. Думает, бог ее наказал за то, что ворожила да заговаривала

В дверь робко постучали и в комнату вошла Алишия:

– Ты уже вернулась, Гретлин? Если не против, то можем поговорить.

Захлопнув крышку ноутбука, где в данный момент я рыскала в поисках крупиц информации о той давней истории,что поведал рабочий с кладбища. Немного поколебавшись, я согласно кивнула, посчитав что куда как проще разузнать всё из первых рук.

– Я ходила к часовне.

– О, искала мамино захоронение?

Недовольно поморщившись, я не сдержавшись, грубо отчеканила:

– Нет. Мне не нужно искать то, о чем я никогда и не забывала.

Сообразив, что сглупила тётя виновато улыбнулась:

– Прости, не знаю зачем я так сказала. Вероятно оттого, что ты, Грета так давно не посещала мой дом, и мне показалось…

– Двенадцать лет. Меня не было здесь двенадцать лет, но это не означает, что я забыла. Однако нам действительно стоит поговорить, но не о маме и почему мне стоит смириться с жизнью в Асании. Сегодня, возле часовни, я встретила рабочего…

– Это Пирс Данинг. Он следит за порядком на территории кладбища. В прошлом году подростки творили там бог знает что, перевернули памятники и перебили стекла в окнах часовни, потому шериф поставил ее под охрану.

– Эм-м, да, так он и сказал. Но я хочу спросить не о нем, а о несчастном случае на старой дороге. Данинг сказал, что там произошла автокатастрофа. Погибли два человека; мать и сын.

Удивлённо моргнув, Алишия уставилась на меня, а затем пробормотала:

– Верно, так и есть. Но это произошло очень давно, с чего бы Пирсу поминать об аварии.

– Мы говорили о мертвых и памяти, когда он вдруг вспомнил о тех, кто остается забытым в течении долгих лет.

– Ну, это уже чересчур. Никто никого не забыл. Марта частенько посещает новую церковь в центре города. Старая часовня давно не действующая, как ты понимаешь.