И ни слова – о том, что теперь будет вместо всего этого.

И впрямь стоило задержаться на станции. Может, сейчас пойти?

Да, идея. Так он и сделает.

Но вставать из удобного кресла не хотелось. Саммерс вдруг понял, что не только обленился с дороги, но стал какой-то варёный, хотя настроение бодрое и даже весёлое. Он как-то весь потеплел, а голова потихоньку наливалась тяжестью.

Оставайся дома, если простудился!

Санитарный инспектор Г.-Кс. Роблин

Я встану, думал он, я пойду. Но всё сидел с дымящейся сигаретой, а когда она погасла, зажёг следующую.

К пяти часам вечера сомнения ещё оставались. Слабость могла быть усталостью с дороги, лёгкий жар вообще ерунда, небольшие трудности с дыханием, вероятно, просто сердцебиение после горячей ванны. Уборную, правда, он успел навестить несколько раз, хотя это вполне мог быть и вчерашний ужин в вагоне-ресторане.

Но странный привкус во рту – как во время сильной простуды.

Почти отсутствие вкуса у солёных крекеров.

Малиновое варенье было просто сладким – и больше ничего.

Что-то не так.

Он не боялся.

Времена, когда юный сын гробовщика мрачно смотрел на мир, прошли. От страха никакой пользы, он только всё портит: закон жизни, проверенный опытом.

Саммерс поднялся в библиотеку, где висел телефонный аппарат.

Санитарный инспектор терпеть не мог коммерсанта – надо сказать, взаимно. Это отложим, может, как-то решится само.

В справочной службе скорой помощи всё время было занято, о чём раз за разом повторяла усталая телефонистка.

Промучившись почти час, Саммерс сдался и попросил соединить его с амбулаторией доктора Бэнкс.

Трубку, к его облегчению, взяла миссис Кистенмахер. Нянька говорила своим властным голосом – но как-то слишком мягко. С энтузиазмом похвалила за то, что он уже измерил температуру. Шутливо приказала немедленно самоизолироваться. Весело велела сейчас же отправиться в постель. Много пить. И ждать доктора, которая как раз сейчас была у кого-то с визитом.

Инспектору здоровья миссис Кистенмахер позвонит сама: ей всё равно нужно доложить о заболевших.

За ночь в Блинвилле, где всех жителей едва насчитывалось пять тысяч, заболел испанкой ещё восемьдесят один человек.

Саммерс сварил кофе, принёс из гостиной сифон с сельтерской, поставил всё это на поднос. Болеть нужно с комфортом. Сообразив, что сразу доктора ждать нечего, опять спустился в кухню. Где-то здесь мисс Дэрроу держала аптечку. Аптечку он нашёл и с радостью обнаружил там дефицитные аспирин, хинин, кофеин. Запасливость хозяйки дома сослужила добрую службу: всего этого вполне хватало на троих.

Он и рад был лечь, но миссис Кистенмахер продиктовала номера, по которым теперь нужно было заказывать еду (оказалось, часть магазинов работала по телефону), молоко – его и так доставляли под дверь, номера суповой кухни, прачечной и почему-то Женского Комитета.

Она ещё сообщила номер Красного Креста, по которому нужно обязательно заказать хлорную известь – как можно больше. Он и это сделал. И заказал в аптеке раствор карболки «для обработки всего». Позвонил в лавку. Услышал знакомый голос Палпита и не без радости попросил привезти хлеб, масло, яйца, арлингтонские сосиски, ящик крекеров, две коробки кукурузных хлопьев и булочку. И конфет. И ещё консервированные ананасы.

Ему тоже были рады. Желали скорейшего выздоровления. Извинялись, что придётся подождать: много заказов. Заверяли, что всё привезут, как только смогут.

В ожидании Саммерс попробовал читать переведённую пару лет назад и наконец купленную в Нью-Йорке «Инспектор Жюв против Фантомаса», но не смог сосредоточиться, и опять взял газеты. Содержание их мало отличалось. Самый свежий «Блинвилльский Меркурий» недельной давности опубликовал утренние списки заболевших и недельный – умерших. В «Звезде Детройта» была заметка о том, что люди уезжают к родственникам в пригороды: Роузвилль и Джексон, по слухам, ещё держались.

Роузвилль. Конечно. В телеграмме от мисс Дэрроу стоял роузвилльский адрес – до востребования.

В «Мичиганском курьере» от 27 февраля был некролог покойному отцу Эбендроту, священнику Блинвилля.

Отец Эбендрот был всего на пять лет старше Саммерса, и на шесть – Маллоу.

Кроме того, сообщала «Деревенская жизнь», отменили апрельский праздник наступления весны и майский бал дебютанток в доме мэра.

Камин горел ровным весёлым пламенем уже часа два, а Саммерс никак не мог согреться, хотя и завернулся в плед. Аспирин не оказал на него почти никакого воздействия. С трудом коммерсант заставил себя встать и перебрался на диван. Колотилось сердце, головная боль мешала соображать. Дыхание становилось жарким.