– Заходи! Не заперто! – заорал он. Кинул взгляд на часы – и верно, пора, без пятнадцати семь.

Штурвал провернулся, дверь тяжело отошла в сторону и в комнате разом сделалось людно и шумно. Прибыли сразу все, и третья и первая, в полном составе, разве что без Наставника и Большого Папы. И даже новичка, бойца Лихарева, Злодей притащил – помнил командирский наказ. Новость об изменении штатных расписаний и перемещении на новые должности была уже известна, Серега понял это по репликам, выхваченным из общего гвалта, и теперь ребята недоумевали, что происходит. Только Гриша, знавший причину, загадочно улыбался.

Расселись. Лица у всех в ожидании – что нового командир скажет? И Серега, дождавшись тишины, рассказал все, начиная с самого начала.

Эффект был сродни разорвавшейся бомбе – новость, да еще обрушившаяся нежданно-негаданно, оказалась слишком невероятной, чтоб молодежь, в отличие от видавших виды членов Совета, реагировала спокойно. Пока говорил командир, от взрыва удерживала только дисциплина, хотя Сергей видел, что многие от нетерпения уже на месте не могут сидеть. А как закончил…

Первые несколько минут галдели все и разом, перекрикивая друг друга, словно это не бойцы обоймы, а первоклашки на перемене. Кто стоя, вскочив с места, кто сидя, а кто и бегая вокруг стола… Сквозь общий гвалт Серега слышал, как его заваливают торопливыми сбивчивыми вопросами – но ответить даже и не пытался, а просто молчал, ожидая тишины. Но успокоились лишь после того, как он пару раз призвал к порядку, а потом, не видя иного выхода, рявкнул на всю комнату. Народ мгновенно угомонился – привычные к командирскому голосу.

 – Вот это нихрена себе, дедулю вытащили… – резюмировал Злодей. – Я-то и вообще про него забыл… думал – наш, из Дома, просто по закрытым базам проходит…

– Да! Я знал! Я же знал, мать вашу!.. – на Знайку страшно было смотреть – ирокез всклокочен, морда красная, глаза за очками бешеные, на половину физиономии… – Наконец-то! Когда-то это должно было случиться!!! Командир, это… это просто фантастика!.. Вот он, шанс! Совет все понимает, потому и дал разрешение. Все, ребята, идем! Иде-е-е-ем!.. – и он, выскочив из-за стола, запрыгал по комнате, выделывая немыслимые коленца.

– Дорвался ящер до плесени, – глядя на него, усмехнулся Хенкель.

– Какова же цель выхода? Добраться до пятидесятого? – с ошалевшим видом спросил Страшила, научник первой обоймы. Парнишка был далеко не красавец: левая сторона лица словно оплыла вниз, скосив немного и глаз, и левую сторону челюсти – последствия родовой травмы, – но мозг у него работал под стать Знайкиному. Полный его позывной значился Страшила Мудрый, но так величали редко, предпочитая чередовать. – Это же черт знает какое расстояние!..

– Ты же горишь желанием исследовать Джунгли, – подколол своего коллегу Илья. Он уже закончил ритуальные пляски и теперь, часто дыша, усаживался на свое место. – Так вот тебе шанс.

– Это конечно… это да… – Артем умолк, не зная, что ответить.

– Когда выходим? Какой состав? Оборудование? Снаряжение? – руку поднял Росич, Анатолий Рехачев, командир первого отделения первой обоймы.

– На сборы месяц, начиная с завтрашнего утра. Состав этот, – Серега обвел взглядом комнату. – По снаряге, снабжению и остальному буду думать. Завтра днем встречаюсь с Важняком, обсудим.

– Штатное расписание группы? – спросил Гриша. – Я это к чему… Перестановки-то мне делать, нет?

– Пока не готов ответить, – развел руками Сотников. – Решать буду сегодня-завтра. Сейчас я собрал вас для оповещения. И еще, важно: есть те, кто не желает идти? Или не может, по разным причинам? Вы должны понимать, что из этого выхода многие действительно могут не вернуться. А могут и все. Это даже не на месяц в паутину сходить. Поэтому – только добровольное желание. Ну?..

Ответом было молчание. Ребята поглядывали друг на друга, высматривая, будут ли таковые – и вполне ожидаемо отказываться никто не собирался. Обойма для каждого – вторая семья. Из первой, от папки с мамкой, выдернули в далеком детстве, дав взамен вторую – боевое братство. И покинуть в трудную минуту своего брательника – это не просто невозможно… немыслимо, позорно. Один за всех и все за одного.

– Охота спрашивать? – проворчал Хенкель, подытоживая. – Кто откажется? Нет у нас таких.

Серега кивнул.

– Тогда хочу предупредить первую обойму. Я не знаю, как у вас повелось… Но доходила информация, что Большой Папа допускал некие вольности. В третьей обойме вы имеете право сначала выполнить приказ, а потом уже оспаривать его или обсуждать. Да и то лишь вне боевой обстановки, на вечернем привале.

– Накрывшись одеялом и отвернувшись носом к стенке… – под усмешки бойцов добавил Злодей.

– Так точно, – улыбнулся Серега. – Всех недовольных прошу высказываться сейчас. За Периметром слушать никого не буду.

И снова ребята молчали. О строгих требованиях Карбофоса знало все подразделение. Тут ведь как… хотя по умолчанию и понимается, что дисциплина должна присутствовать – однако все зависит от командира. Кто помягче требует, кто пожёстче… Серега требовал жестко. Это была его обойма, созданная с нуля им самим, пусть и с помощью Наставника. Когда пропал Центурион, новую обойму поручили собирать Сотникову – и уже тогда он решил, что в третьей обойме строжайшая дисциплина. И, принимая каждого нового кандидата, ставил именно такое условие.