Малая метафизика цунами

Теория просвещенного катастрофизма Ж.-П. Дюпюи трактует человеческое в?дение глобальных катастроф как определяющий фактор современного состояния социумов и индивидов. Автор рассматривает зло во всех его аспектах как всеобъемлющее явление бытия и задается вопросами: всегда ли человек ответственен за него и случайно ли зло природное? Он также обращается к сочинениям Рене Жирара и показывает, что моральное зло, достигнув в XX веке апогея, обрело новое качество и влияет на наше восприятие природного мира. Это дает пищу для размышления о способности людей противостоять катастрофам в будущем.

Jean-Pierre Dupuy

Petite m'etaphysique des tsunamis

Жан-Пьер Дюпюи (р. 1941) – ключевая фигура, связывающая французскую философию и мир современных технологий. Он начинал как инженер, выпускник Политехнической школы, работник газовой промышленности. Затем, в Южной Америке, познакомился с великим австрийцем Иваном Ильичём (другое написание Илличем, Ivan Illich) – теологом и технобунтарем, социальным экологом и философом, после чего написал книгу о вторжении промышленной фармацевтики в вековые ритмы врачевания, хотя за год до того опубликовал работу об экономических принципах частного и государственного администрирования. За последовавшие четыре десятилетия у Дюпюи вышло почти четыре десятка книг, в которых переплетаются сюжетные линии как технологической реальности, так и философской традиции: паника, ядерное оружие, товарное изобилие, либерализм, когнитивные науки, социальная справедливость, экономика, кибернетика, священное, доверие, ревность, зло.

Дюпюи – профессор Стэнфордского университета и член французской Академии технологий. Он почитатель Калифорнии и калифорнийского образа жизни, вместе с тем – объект поклонения стартаперов Кремниевой долины, интеллигенции Сан-Франциско и властей предержащих на местном Капитолии. В Париже, в родной Политехнической школе, где он был профессором, Дюпюи основал CREA (Центр исследований по прикладной эпистемологии, 1984–2009) – научный институт, изменивший течение французской мысли и впервые внесший в не столь популярный ныне аналитический элемент. За первую четверть XXI века, уже после исчезновения CREA, французская аналитическая философия превратилась в отдельную школу, опирающуюся на совсем другие лаборатории, но в 1980-х годах она только зарождалась. Дюпюи был первым во многом: он издал французский перевод «Теории справедливости» Ролза, ввел в оборот аналитическую теологию Бернарда Уильямса и в те же годы опубликовал учебник философии для инженеров, в котором Мишель Фуко и Жак Деррида соседствуют с Джоном фон Нейманом и Хайнцем фон Фёрстером. В CREA под руководством Дюпюи начинали свой путь Франсуа Реканати, Жоэль Пруст, Роберто Казати и многие другие. Там аналитические философы науки, как Ричард Хили, могли делить кабинет с полевыми антропологами, как Люсьен Скубла или Марк Анспах. При всем при этом сам Дюпюи по выбору тем своих исследований и по принципам построения аргументации принадлежит не аналитической школе, а именно непрерывной французской традиции, идущей от Просвещения: от Монтескье и Руссо к Леви-Строссу, Моссу, Жирару.

Для первого знакомства с книгами Жан-Пьера Дюпюи читателю предлагается небольшое исследование, написанное им в 2005 году и носящее актуальный на тот момент заголовок «Маленькая метафизика цунами». В декабре 2004 года сильнейшее цунами в Азии привело к гибели тысяч людей, включая множество российских и западных туристов, так что трагедия живо ощущалась и в Париже, и в Петербурге. Но сегодня те чувства стерлись из общественной памяти, и оттого на первый план заслуженно выходит не сиюминутная новость, какой бы трагической она ни была, а главный термин заголовка – метафизика. Антропологические и этические уроки, которые можно усвоить из изучения катастроф – катастроф любого порядка, не только цунами, – основная тема не только этой книги, но и двадцати последних лет работы Дюпюи.

В русской словесности про глобальные катастрофы было сказано не так много: во время чумы пир да рифма «мор-спор». Дюпюи же, выражаясь языком Пушкина, привел метафизику на шум пиров и бурных споров. В этой книге он ужимает основы метафизики до размера застольной речи – нескольких десятков страниц, на которых отступающие волны потопа оголяют остов общественной морали. В результате выясняется, что начатки всякой политики и всякого общественного устройства в современном технологическом мире исторически прорастают на почве катастроф.

Сюжетная линия книги – обзор основных катастроф Нового времени, ставших поворотными пунктами философской мысли: от землетрясения в Лиссабоне в 1755 году, Холокоста [1] , чернобыльской аварии [2] и 11 сентября [3] до азиатского цунами 2004 года. Надо обладать выдержкой Архимеда или Иеронима, чтобы на нестерпимом эмоциональном фоне тысяч смертей – точнее, за этим фоном, поскольку его нельзя стереть или забыть, – разглядеть разлитую в историческом времени исконную антропологию, собрать ее воедино и выразить аргументативно и аналитически.

То же умение превзойти эмоции и увидеть за ними голую метафизику требуется и для философии техники: положение человека в технической вселенной характеризуется тем, что его ремесленная власть, сила делания, неизмеримо превосходит его же способность вообразить и представить себе последствия того, что он делает. Отсюда внимание Дюпюи к техногенным катастрофам, вписанным в наше будущее: они тоже, как и землетрясения и цунами, позволяют изучить связь между метафизикой и политикой. Связь эта проходит через отношение между священным и злом. Дюпюи полагает, что существуют три категории жертв: жертвы ритуальные, жертвы массовых побоищ и жертвы природных катастроф. Антропологически обусловленные силы, говорит он, формирующие и мораль, и политику человеческого общества, перед лицом катастрофы заняты не чем иным, как стиранием границ между этими тремя категориями.

Основной прием, позволяющий связать воедино катастрофы разного порядка, состоит в наблюдении, что после катастрофы, какой бы ни была ее причина, она всегда воспринимается как природная. Даже к Освенциму выжившие относятся как к гневу Божьему, даже к 11 сентября – как к землетрясению или цунами. В этой ситуации надо разобраться, откуда берется внешняя сила, ответственная за приход всепожирающего зла. И тут оказывается, что она только кажется внешней. Землетрясение или цунами – природное явление, но зло в них человеческой природы; механизм, его порождающий, – автотрансценденция, то есть вытеснение во внешнюю сферу фактора чисто человеческого, во всех деталях имманентного, однако в целом превышающего своим размером и образом любой масштаб действия, доступный человеческому пониманию.

В 1960-х годах крупнейший политико-философский скандал и одновременно поворотный момент всей политической философии последних десятилетий был вызван книгой Ханны Арендт об Адольфе Эйхмане. Управлявший уничтожением евреев Эйхман, согласно Арендт, – бездумный служака, винтик системы, из которых и состояла преимущественно машина нацистского зла. Ханна Арендт впервые указала, что злотворна эта машина именно потому, что составлена из бездумных винтиков, которым поручено вершить судьбы миллионов, а не вследствие сатанинского умысла некоего верховного злодея. Вослед Арендт, но другими методами Дюпюи также исследует источник зла в нас самих – не в отдельно взятом человеке, который может быть примерным семьянином, служакой-карьеристом и т. д., а поверх психологии, то есть уже в общей антропологии – в человечестве в целом и в том, как оно себя ведет перед лицом апокалипсиса. Как непредставимая мощь техники влияет на мораль? Если речь идет о катастрофе, то источник зла человечество не способно представить иначе, как вытеснив его во внешнюю, нечеловеческую сферу, где он становится богом, атомом, климатом.