Дориан присвистнул:

– Вот тебе и круизный лайнер!

– Это что? – спросила я, удивленно моргая.

Это ведь мне снится? Снится же? На корабле не может быть тайных ходов!

– Полагаю, что-то типа секретного помещения на случай нападения или чего-то такого. Место, где можно спрятать ценности или пассажиров.

По коже прошелся мороз. Страх пробрал до костей.

– И кто тогда там скребся и стонал? На корабле что, пленник?

– Понятия не имею, но собираюсь выяснить. Идем.

С этими словами Дориан резво полез в дыру. Это было не так уж просто, и я невольно начала размышлять, что будет, если он застрянет.

– «Что будет», «что будет»… – пробурчал из темноты он, и я поняла, что последнюю мысль произнесла вслух. – Позор будет. Представляешь, меня застигнут в твоей комнате, наполовину застрявшим в стене? Хотя я скажу, что ты меня домогалась, а я просто пытался сбежать…

– Очень смешно, – скривилась я.

Наконец магистру удалось пролезть в ход, и он полностью исчез во тьме. Только через минуту из дыры раздалось:

– Лестница уходит вниз. И там что-то слышно. Идем, надо разобраться, что происходит.

Несколько секунд я колебалась, переминаясь с ноги на ногу, а потом любопытство побороло осторожность. Едва ли не вприпрыжку я устремилась к стене и юркнула внутрь. У меня получилось проще и быстрее.

– Как удобно быть субтильной девицей, – хмыкнул Дориан.

Я скорчила рожу, но в темноте магистр ничего не заметил.

Ногой нащупывая ступеньки, я медленно продвигалась вниз следом за Дорианом. Тишину нарушали лишь его шаги да отдаленный шум моря. Никаких посторонних звуков: ни стонов, ни скребков, ни стука. Ничего подозрительного и настораживающего. Над нами будут потешаться все, кому не лень, если в пылу расследования мы обнаружим склад с ветошью или запасы лосося вместо ужасной тайны корабля.

Я вдруг остановилась как вкопанная, пораженная внезапной догадкой.

– Нет! – Голос прозвучал неестественно громко.

– Что?

– Я туда не пойду.

– Ты уже пошла.

– А теперь передумала. И пойду обратно.

– Почему?!

– А что такое? Боишься без меня? Или без меня туда вообще не имеет смысла идти?

Наконец Дориан уловил намек.

– Это ты о чем?

– А то я не помню, как на втором курсе вы заманили меня в раздевалку и запустили туда кучу мерзких мохнатых бабочек!

– Я?! Да я такие шутки даже в первом классе не жаловал! Не имею никакого отношения к твоим встречам с насекомыми.

– Да, вот только это ты сделал вид, что совсем не удивлен моим отсутствием на паре, и это при том, что мои вещи лежали на стуле. А еще отметил в журнале присутствие, и мне никто не поверил.

Я рыдала до икоты, пока уборщица не отпоила меня мятным чаем. До сих пор помню отвратительные прикосновения мохнатых крылышек к коже, шелест крыльев в полной темноте и потом, когда вспыхнул свет, – кучу маленьких телец на полу, мертвых по моей вине. Отмахиваясь от бабочек и руками, и магией, я смахнула с их крыльев слишком много пыльцы – они не могли летать и умирали. Одновременно пугающие своими мохнатыми тушками и жуткими глазами на крыльях – и несчастные.

Воспоминания накатили так резко, что я почувствовала нехватку воздуха и рванула наверх, к свету и свободе. В темноте промахнулась мимо ступеньки, охнула, оступилась и завыла в голос от пронзительной боли в лодыжке.

Дориан грязно выругался.

– Замри, Вилар! – рявкнул он.

Мне не хотелось находиться здесь ни минуты, и раз я не могла ходить, то решила ползти. Но магистр успел раньше: обошел меня и сдвинул доски на место, окончательно передав власть тьме.

– Выпусти меня! – всхлипнула я.

– Тише! – шикнул Дориан. – Слышишь?

Я замерла, и хоть сердце и билось гулко и быстро, все равно услышала странное хлюпанье внизу. А потом и другой звук, уже снаружи.

– Ванесса? Ты здесь?

– Это Джинс? – шепотом спросила я. – Что ему?

– Ванесса, начинаются танцы!.. Хм… должно быть, принимает душ. Ну и работка. Уволюсь, к демоновой матери!

Шаги стихли, хлопнула дверь. Я снова прислушалась, но хлюпанья больше не было. Ловушка? Могли ли однокурсники подговорить Дориана, чтобы завлечь меня в потайную комнату и там поиздеваться? Да, тысячу раз да! Жаль, эта мысль так поздно пришла в голову, надо было сразу послать его, как только увидела.

– Счастливо оставаться, – бросила я.

Поднялась и снова всхлипнула – на ногу было больно наступать. Черт, он прав, я – полнейшая бездарность. Я даже собственным одногруппникам да любовнику заклятой подруги противостоять не могу, куда там врагам, нежити и магии?

В темноте услышала, как выругался магистр, а потом почувствовала, что кто-то пихает меня на ступеньки.

– Сядь! Сядь, я посмотрю, сказал.

Будь моя воля, я бы отпилила себе ногу и уползла, но совсем не потому, что боялась Дориана. Когда горячие пальцы обхватили лодыжку и надавили – из глаз посыпались искры, причем совершенно непонятно, от боли ли?