Данила опустил голову, потупив глаза вниз. Он автоматически откусил кусочек и пиццы, но потом бросил его обратно в тарелку.

– Дядя Леша, я все понимаю, и у меня болит от этого душа и сердце. Ты же знаешь, как сильно я люблю своих детей, но здесь выбирать не приходиться. Мне нельзя молчать, люди должны проснуться и увидеть, действительную реальность, а не то, что нам пытаются вбить в наши головы вот уже больше шести месяцев! Да, этот долбанный вирус существует, и да, от него гибнут люди как мухи, и да, вакцина каким-то чудесным образом появилась так скоро, вопрос только в том, проходила ли она апробацию, как положено в таких ситуациях? Говорят в новостях, что да. Но ведь это ложь, полной апробации не было. Это значит, что люди, которые согласятся на вакцинацию, могут получить еще более серьезные проблемы со свои здоровьем. Медики стали задаваться вопросом, почему же дети меньше болеют, чем взрослые. И, действительно, во время первой волны, были только единичные случаи …Но вот сейчас, ситуация достаточно круто поменялась, а в новостях говорят, что все как всегда, дети не находятся в зоне риска. Так вот, дядя Леша, это чистой воды ложь. За последние четыре недели, в одной только интесивке лежит двадцать детишек, и, один бэбик. К счастью, у всех у них, все – таки, благополучные прогнозы, никто из них не подключен к ИВЛ. И с бэбиком, тоже, все будет хорошо. Но это только в нашем госпитале. А теперь давай все прикинем, мы живем хоть и в маленькой стране, но на диво, у нас достаточно много клиник, университетских госпиталей, больниц разного профиля….и вот в этой каждой больнице, в одном только отделении интенсивной терапии лежит по таких же двадцать детей… ситуация, согласись не радужная.

Я старался слушать его как можно лучше, да так, что мне стало нехорошо. Пришлось принять нитроглицерин и этот пресловутый карволдин. Спасибо знакомым, что выслали мне их сюда. Хоть и старый, но проверенный метод. По крайней мере мне помогает всегда, своего рода скорая помощь. Простите, я часто отхожу от темы. Так вот:

– Каждый раз, проходя мимо детского отделения, я заметил, что детей по два раза на день возили на тестирование. Почему возили, если тест можно было сделать прямо в боксе? По воле случая, когда я поднимался в кардиологию, ко мне в лифт попросились две медсестры с малышем лет четырех, он сидел в кресле, а в руках держал маленький баллон с кислородом. Бедный малыш, подумал я. Они попросили нажать на двенадцатый этаж. Я этому очень удивился, потому как мы его уже годами не используем. Я переспросил еще раз и еще раз услышал цифру двенадцать. Лифт тронулся.

– Девочки, а с каких пор мы начали использовать двенадцатый этаж?

– Доктор, вы что, ничего не знаете? – спросила одна из них, с заполыхавшими от стыда щеками.

– Выходит, что нет, если я вас об этом спрашиваю- улыбнувшись ответил я.

Другая девочка, студентка, сказала, что там оборудовали отделение, для больных этим вирусом…но, это было детское отделение.

– Неужели так много детей?

– Трудно сказать, мы не все можем видеть. Понимаете, у нас нет полного доступа в это отделение. Наше дело завести пациента, а там его встречает другая медсестра, или же, если нужно, бригада врачей. Это все, что мы знаем и можем сказать.

– Девочки, а скажите мне, пожалуйста, бывают же случаи, когда вы одного и того же пациента дважды в день должны возить?

– Да, большей частью так и бывает. Например, можем завезти в десять утра, к четырем вечера увозим снова в прежнее отделение.

– Да, интересно. – я не хотел их больше смущать. Я смотрел им в след, когда они вышли из лифта. А потом, мельком, глянул на малыша. На какой то миг, мне даже показалось, что он просит глазами о помощи. Но в тот момент я был очень уставшим, в течение дня было проведено три тяжелые операции, так что я подумал, что мне показалось.

Даня тяжело вздохнул, видно было, что ему нелегко об этом говорить. Я предложил взять паузу. Мы заказали кофе. Зависла тишина, я ее не хотел нарушать, все ждал, пока он начнет снова говорить. Выпив глоточек кофе, он закрыл на несколько секунд свои глаза. Тяжело вздохнул, посмотрел на меня, и, продолжил:

– Сам того не замечая, я начал за всеми наблюдать. Видно было, что многие были, даже и не вкурсе, что образовалось новое отделении педиатрии на двенадцатом этаже. Мне начинало уже казаться, что я потихоньку схожу с ума… Хотел было, даже, обратиться к психиатру.

В один прекрасный день, в ординаторской зазвонил внутренний телефон. Я ответил. На другом конце провода я услышал моложавый мужской голос. Человек говорил четко, бойко и ничего лишнего. Сказал, что ему нужна консультация кардиолога. И попросил, чтобы я поднялся в новое отделение на двенадцатом этаже. Выслушав все спокойно, я ответил, что обязательно подойду, однако это будет чуть позднее, чем четыре часа дня. У меня была незапланированная операция, поэтому я не смогу прийти раньше. В ответ я услышал, что когда я буду готов, я должен позвонить по этому номеру. Мне нужно было ждать прихода «проверенного человека».

Около половины шестого, я набрал нужный номер. Уже, другой, мужской голос мне ответил. Я начал было объяснять почему звоню, но мне ответили, что они в курсе, и, что через пятнадцать минут за мной зайдет тот самый «проверенный человек». Мне, даже, стало забавно слушать эту фразу. Складывалось впечатление, что я невольно стал персонажем детектива.

– Данила, подожди, чем больше тебя слушаю, тем хуже себя чувствую. Выходит, что на сегодняшний день, одним нитроглицерином и корвалдином не обойтись)) Подожди ка, валидолчик приму, и все будет хорошо – дрожащими руками я полез в свой пиджак. Достав пресловутый валидол, я положил его под язык. Почувствовал его противный вкус, и, спустя некоторое время мне стало немного легче. По крайней мере дышать было свободнее, боль в груди постепенно стихала. – Ну, вроде как полегчало. Уффф… устал я Данила, устал. Немного перефразирую, но суть от этого не поменяется: «i am getting old Jack, getting old».

– Понимаю дядя Леша, понимаю. Я же тебе давно предлагаю операцию, стэнты нужно ставить, понимаешь? Все мышцы в нашем теле идут попарно, кроме сердца. Поэтому оно так быстро изнашивается. С годами наш моторчик ослабевает, и, если медикаментозное лечение не помогает, нужно помогать сердцу оперативно. Но ты же у меня упрямый…Как сейчас? Я не хочу рисковать твоим здоровьем, давай будем заканчивать нашу беседу. Ты нам нужен живой и здоровый. Я сейчас оплачу счет и мы поедем ко мне. Хорошо?

Я отказался, сказал, что мне намного легче, и, что на полпути не будем останавливаться.