– А вы там все отсмотрели?

– Все?! – как всегда, громко и не к месту вступил в разговор Щербаков. А ты знаешь сколько там тоннелей со станции ведут? В некоторые я бы вообще соваться не стал, завалиться могут, некоторые уже завалились. А в некоторые, даже, крысы не суются. Везде крысы есть, по всему метро бегают травить – не перетравить, а там нету их. Целые лабиринты там, еще при царе Горохе построенные. Там и схем-то нет, после войны потерялись. А может и не было этих схем никогда. Тот тоннель, в который вы, дураки, сунулись называется «большевистский тупик», а знаешь почему? Тупик – это шутка такая, чтобы всякие тупИки, вроде вас со Славкой, туда не совались, а то не сыщешь потом. Ты что думаешь, он первый кто там пропал? Да там два года назад при капстроительстве на перегоне несколько человек из наемных рабочих пропало. Отлить, понимаешь, ушли туда и не вернулись, а до них еще знаешь сколько таких было?

– Ну все, хватит, Андрей! Байки тут рассказывать! – Бригадир бросил на стол ручку и окрысился на помощника. Чего ты тут такое рассказываешь? Никто там не пропадал, – продолжил он, обращаясь уже ко мне, – так, травят басни всякие, – указал он кивком головы на Щербакова. Еще раз тебе объясняю, Максим, никуда твой Борисов не пропадал. Тут Москва, понимаешь? Столица! И не каждый может к здешней жизни приспособиться, а чего уж говорить про подземную работу, да еще и ночами. Люди уходят, увольняются, уезжают. Некоторые находят что-то лучше и молча сбегают. Вот и Борик, кстати, что ты его так называешь? Объявится Слава потом, за вещами придет, как одумается.

После этих слов я понял, что Славку искать никто не собирается. Да и есть ли уже смысл искать его? А вместе с этим пониманием ушла и романтика подземной работы. Подтянулись остальные члены бригады. Все здоровались со мной, по долгу заглядывая в глаза, видимо, все уже были в курсе о случившемся. Но расспрашивать меня никто не стал. Если об этом постарался бригадир, то за это я был ему благодарен…

Отработав ночную смену, мы вернулись в бытовку. Я переоделся и молча поехал домой. На выходе из Савеловской ко мне подбежал говорливый Гиви и стал расспрашивать о том, что случилось в ночь на понедельник. Работая в смену, я совсем потерял счет времени, оказывается, то был понедельник. Он напрямую спрашивал, что там за таинственный секретный бункер, который мы нашли и за что арестовали Славика. Вот тебе и подписка о неразглашении, усмехнулся я. Оказывается, все уже знают о случившемся не хуже меня. Кое-как отвертевшись от его вопросов, я пошел домой.

Завтракать мне не хотелось, аппетит в то утро исчез напрочь. Также, как и сон. Войдя домой и приняв душ, усталость сняло, как рукой. Включив телевизор, я попытался смотреть новости. Не услышав ничего интересного, я начал просто переключать каналы. Наконец, оторвавшись от телевизора, я включил Славкину магнитолу и покрутил колесо настройки, то, что он слушал для меня было полнейшей безвкусицей. Найдя на волне радио чего-то тихого и мелодичного, я сел за лэптоп.

В отличии от новостей, интернет кишел сплетнями. Со всех сторон обсуждался какой-то скандал, связанный с королевской семьей из Англии. Другие интернет-газеты обещали фотографии молодой звезды эстрады, которая напившись танцевала голой на столе какого-то московского ресторана. Над Москвой опять видели огни НЛО, а также местные диггеры нашли вход в Метро-2 и провели туда журналистов, последние красочно описывали увиденное. Мы со Славкой не раз спрашивали бригадира и его зама про это секретно метро. Андрей Васильевич врать, в принципе, не умел и ответил, как всегда, громко и убедительно. Что он сам о таком метро ничего не знает и лично не знаком ни с кем, кто о нем хоть что-то бы знал. А работает он тут уже, почти, двадцать лет и знаком со многими, уж в этом я точно не сомневался, и, если бы оно было – кто-нибудь об этом бы знал, а раз так, знал бы и Щербаков.

Пощелкав по ссылкам, пестревшим фотографиями и рассказами о Метро-2, я понял, что журналисты ничего о нем не знают. Большинство фотографий были непонятно откуда притянуты за уши, а из статей я понял, что многие журналисты под землей никогда не ступали дальше пассажирской платформы. И я переключился на статьи про НЛО. В некоторых были приведены неопровержимые доказательства, подтвержденные многочисленными фотографиями, того, что в каком-то районе Москвы жители массово наблюдали шарообразные предметы в ночном небе, другие статьи утверждали, что это был обычный метеорологический шар.

Наконец, я бросил это занятие и пошел к холодильнику, было уже время обеда. В морозильнике лежал обледеневший кусок мяса, который некогда был курицей. Готовить мне было лень, пришлось одеваться и топать в ближайший продуктовый за колбасой и яйцами. Когда я вернулся с покупками, было уже время ужина, день пролетел быстро и незаметно. Соорудив омлет с ветчиной, я немного постоял под душем. Голова была чугунной, состояние разбитым. Сказывались последствия бессонной ночи. Усталость окутала меня своим одеялом, но спать, почему-то, не хотелось. Неизвестно откуда, налетело чувство тревоги. Включив телевизор, я ходил по квартире из угла в угол, пытаясь понять, что со мной происходит. В новостях рассказывали про улетевший метеорологический шар, который позже приняли за НЛО, в общем все то, что мне успел рассказать интернет. Выключив телевизор, я пошел спать.

Лежа в постели, я ворочался с бока на бок, сон ходил кругами, но подходить ко мне не спешил. Мысли в голове всплывали, как рекламные баннеры. Я думал про слова Гиви, – правда ли что Борик где-то задержан? Потом я услышал слова бригадира, – это Москва, люди тут исчезают и появляются, увольняются и сбегают. Могло ли так быть? Мне снова вспомнилась темная заброшенная станция, где произошло что-то такое, чего я до сих пор не мог осознать, было чувство, что я чего-то не сделал, но чего именно, я не понимал. Вспомнились слова Щербакова: «пролетарский тупик», так, кажется, он назвал это место, что там и раньше пропадали люди. У каждого из них была своя убедительная правда. Правда была, только Славки не было. Наконец, я уснул.

Сон был неглубокий и тревожный. Мне снилась какая-то ерунда. Вроде бы, я уехал отдыхать на море и снял там комнату в гостевом доме. Потом начался ливень и ураган. В моей комнате разбилось окно, а общая крыша начала протекать. Мы с соседями стояли, слушали вой ветра и думали, что делать с крышей. Я лет пять, как не был на море, да и не планировал поехать туда в ближайшем будущем, поэтому, к чему мне приснилась такая ерунда, понять не мог. Проснувшись я лежал и смотрел в потолок, по которому, временами, пробегали неясные тени от мигания неоновой рекламы, расположенной прямо у меня за окном.